НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений
Шрифт:
Точка обзора смещалась назад, назад, назад. Сцена уже представляла собой булыжную мостовую, ведущую к высоким каменным бастионам. Толпа бежала к серым, покрытым грязью стенам.
— Похоже, они штурмуют цитадель, — произнес Келексел.
— Бастилия, — прошептала Рут. — Это Бастилия.
Понимание происходящего гипнотизировало ее. Это был настоящий штурм Бастилии. Сейчас она перенеслась в 14 июля 1789 года, когда выстроенные в боевой порядок солдаты устремились навстречу толпе. Она слышала стук копыт по булыжнику, грохот выстрелов, ржание лошадей, проклятия.
Рут
— Я хорошо помню этот сюжет, — заметил он. — Одно из самых удачных произведений Фраффина. — Он провел рукой по волосам Рут. — Ты поняла теперь, как он работает? Управлять им достаточно просто, но он доставит тебе немало удовольствия.
"Удовольствия?" — подумала Рут.
Она медленно повернулась и взглянула на Келексела. В ее глазах застыл ужас. "Штурм Бастилии — произведение Фраффина!" Имя Фраффина было известно ей. Келексел объяснял, как строится работа на Корабле историй.
Корабль историй!
Раньше она никогда не пыталась проникнуть в смысл этого названия.
Корабль историй.
— Обязанности требуют в настоящий момент моего присутствия в другом месте, — сказал Келексел. — Надеюсь, ты будешь получать удовольствие, забавляясь этим устройством.
— Я… думала, ты намерен побыть, — произнесла она. Ее вдруг испугала перспектива остаться один на один с этой машиной. Она чувствовала смешанный со страхом интерес к воссоздаваемой реальности, где ей могли открыться вещи, которые она не в силах была вынести. Она чувствовала также, что действительность пространственного репродьюсера может спалить ей душу. Устройство было диким, опасным, и она не могла ни контролировать его, ни обуздать собственное желание пользоваться им.
Рут завладела рукой Келексела и с трудом изобразила на лице просительную улыбку: "Пожалуйста, останься".
Келексел заколебался. Выражение лица его любимицы было сейчас обещающим и очень привлекательным, но цепочка мыслей, пришедших ему в голову после общения с Юнвик, продолжала вытягиваться в любопытный порядок. Над ним довлела сейчас ответственность за свою миссию, за проведение следствия. Юнвик — бесстрастный и лаконичный хирург корабля — могла оказаться слабым звеном в организации Фраффина. Келексел ощущал потребность испытать новую дорожку.
— Мне очень жаль, — сказал он, — но я должен идти. Как только смогу, вернусь.
Она поняла, что не сможет удержать его и отступила, повернувшись лицом к пугающему искушению, заключенному в этой машине. Келексел вышел, и она осталась наедине с репродьюсером.
Чуть помедлив, она произнесла: "Сюжет из текущей жизни, последняя продукция". И нажала соответствующие кнопки.
Овальная сцена покрылась почти непроницаемой тьмой, лишь по периметру слабо светились желтые огоньки. Маленькая голубая точка возникла в центре сцены, сверкнула белая вспышка, и вот уже там стоял у зеркала человек, он брился опасной бритвой. У нее перехватило дыхание, когда она поняла, что узнаёт его. Это был Энтони Бонделли, адвокат
Бонделли стоял спиной к ней, но она видела его лицо в зеркале. Лицо было загорелым, блестящие черные волосы зачесаны назад над высоким, но узковатым лбом. Под тонким носом с широкими ноздрями чернела тонкая полоска усов. Рот был маленьким, а подбородок непропорционально крупным. Весь его облик излучал благодушие.
Невнятные выкрики послышались где-то на заднем плане. Бонделли прервал бритье и по-петушиному повернул голову. Затем он повернулся всем корпусом и прокричал в открытую дверь справа от него:
— Кажется, пришел газетчик. Пусть сын выйдет и заберет почту.
Снова взялся за бритье, пробурчав себе под нос:
— Экстренный выпуск — значит, в городе произошло какое-то заметное событие. — Он повысил голос: — Мардж! Включи радио. Может, поймаешь передачу новостей!
Рут почувствовала знакомые запахи: аромат мыла, который перебивал запах поджариваемого мяса. Реальность этой сцены заставила ее застыть, выпрямившись в кресле.
В дверях ванной комнаты появилась женщина, одетая в шелковый китайский халат. Она читала газету, держа се в руках.
Сердце Рут сжалось в предчувствии чего-то ужасного. Она хотела выключить аппарат, но не смогла найти в себе сил пошевелиться.
— Тони! — воскликнула Мардж Бонделли. Ее круглое лицо перекосилось от неожиданного потрясения.
Бонделли, задрав голову, тщательно скреб — лезвием нижнюю сторону подбородка.
— В чем дело?
Его жена подняла голову. Взгляд ее голубых глаз был тусклым, остекленевшим.
— Вчера ночью Джо Мерфи зарезал Адель!
— Су! — Тоненькая красная полоска появилась на шее Бонделли. Не обращая на это внимания, он бросил бритву в раковину и схватил газету.
Рут почувствовала, что дрожит. "Все, как в кино, — сказала она себе. — Это не происходит сейчас на самом деле". И тут же следующая мысль сверкнула у нее в голове: "Убийство матери — это произведение Фраффина!" Возникшая острая боль в груди не давала ей как следует вздохнуть.
— Этот ужасный нож! — прошептала жена Бонделли.
Рут казалось, что она находится среди действующих лиц этой сцены, в полной мере разделяя ужас и потрясение четы Бонделли. Ей были хорошо видны фотографии в газете: лица ее матери и отца… диаграммы с белыми крестами и стрелками. Она приказала себе отвернуться и не смогла пошевелиться.
Бонделли сложил газету и сунул ее в карман пальто, висевшего за дверью ванной комнаты.
— Завтракать не стану, — сказал Бонделли. — Еду в контору.
— Ты порезался, — заметила его жена. Она взяла из аптечки тюбик с кровеостанавливающей мазью и выдавила немного на палец. — Стой спокойно, не то я испачкаю тебе воротник. — Она ткнула его в подбородок. — Тони… не совался бы ты в эту историю. Ведь ты не занимаешься уголовными делами.
— Но ведь я защищаю интересы Джо Мерфи с тех пор как… Ой! Проклятые лезвия! Осторожней, Мардж!