Нивече солп'о
Шрифт:
Вокруг, в необычно огромном погреб, были тысячи или десятки тысяч бутылок и бочек прекрасного, манящего напитка. Хотя тогда, это было для меня «ошалеть как много, только ещё больше». Забивающий ноздри пьянящий дух алкоголя, расстилающийся по всему помещению и тьма, отгоняемая лампой мыча. Проходясь в благоговении по великолепию реальности, не веря своим глазам, лишь голос друга удерживая от распития запретного плода.
Честно говоря у меня есть небольшие проблемы с алкоголем, я никогда не могу остановится. А при моём телосложении я мог выдуть вдвое больше, чем обычный фермер и трезвею в разы быстрее, что лишь содвигало меня на большее распития, наперекор
Всё ещё находясь в трезвом рассудке, мы приступили к работе, в основном я, он просто освещал и указывал куда нести, хотя таким образом он выполнял наиважнейшую работу, иначе я бы заблудился или упал бы вместе с продуктом. Но даже со светом я уронил два ящика, разбив дорогостоящий напиток вдребезги. Алая жидкость текла по полу намочив нашу обувь и заставив поскользнуться моего друга и упасть с шумом, разбив себе голову, но он остался в сознании и даже мог ходить. Аккуратно выругавшись на меня, он со старческой тяжестью поднялся и с ужасом глянул на растущий огонь, от разбитой масляной лампы. Вскрикнув от ужаса и оглядываясь в поисках, чего-нибудь дельного, ведь пожар нужно было потушить в любом случае. От пары ящиков разбитого дурмана и слегка подгоревшей обстановки, хозяин лишь обратится в жандармерии, там это всё рассмотрят, но из-за недостатков улик, забудут про это. Но если сгорит весь постоялый двор, поднят на уши будет весь город. Хозяин будет в неистовой ярости и добьётся содействия властей и тогда бы даже меня не спас старый, добрый дядюшка Мурсон.
Он скинул с себя плащ и стал неистово махать по огню, но было тщетно, огненный лев всё разрастался съедая стены. Он послал меня за ящиками вина, да побольше. Я кинулся со всех ног, и от паники вместо большей неловкости, я обрёл точность движений, ловко проскакав на лестницы и обходя углы, хотя из-за темноты было проблематично это сделать и пришлось воспринимать всё на ощупь, пока глаза не привыкли к тьме. Схватив три ящика, я ринулся обратно, чуть дважды не запнувшись. Мне было очень стыдно за свою криворукость и тупую громоздкость, но я скрывал это, как обычно.
Притащив ящики, о велел мне кидать их в огонь. Потупив мгновения, я швырнул сладкое вино в пасть горящего дерева. Треск древесины, вперемешку с треском стекла смешались с бурлением пламени и погасились чутка, испуская болезненное шипение и пар, дурманящий пар. Швырнув остальные, нелюдимый безумный зверь, жалобно умирал с волнами пара и яростным шипением. Остальное мы затушил одеждой и ногами, не оставив огню и шанса.
После, нам пришлось скрыться, на месте собирались шибко интересующиеся и даже пара жандармов. Скользнув в окошко, мой друг и я ретировались и побежали сколько было сил в другую часть города по тёмным закоулкам. Под крики «Стоять! « «*******!?» «Всё равно догоним!». Под взбудораженные голоса пришедших зевак и устрашающие шаги блюстителей закона. Сбежав через подворотни, они нас потеряли и мы могли остановится и перевести дыхание.
Кинув на меня полный дикого гнева взгляд, начал кричать, используя самые необычные и крайне остроумные оскорбления. Слова как нож вонзались в душу, мне было так больно от этого, я и вправду чувствовал вину за это. Но вместо извинений он дождался лишь удара в грудь вместе с моим криком. Неосмысленным животным криком, разлетевшийся по округе. Он посмотрел на меня с безумной злобой и толикой страха, а потом просто поднялся, развернулся и пошёл ни проронив больше ни слова. С тех пор мы ни разу не пересеклись и в этот день я больше всего бился головой.
Он был не единственным другом с кем мы оборвали отношения. Такими были все, но всё происходили медленно и постепенно из-за чего я даже ни сразу понял, что остался одинок. У нас часто происходил споры, которые заканчивались драками, все новые знакомые сразу же покидали моё общество, а старые… А старые были со мной долго и сам не знаю почему терпели мои выходки, даже сейчас я хочу пожать каждому руку и сказать откровенное спасибо за все те годы, что они провели с тупой громилой, не бросая его на протяжении столького времени пока… Пока не находились объективные причины послать меня куда дальше и забыть о моём существовании.
Лаверт терпел меньше всех, ему хватило того момента, когда я определился в обществе, как боец идиот, впервые подравшись без причины, на городской площади со строителем. Я не помню почему, но просто ударил ему меж глаз дважды и потом за столом и за пивком, Лав поднял эту тему, подчёркивая интонацией и выражением лица своё недовольство и осуждение моего поступка. Хоть друзья и не высказали ничего в его поддержку, но было видно, что и на моей стороне они не были. Я же, просто посмеялся и пропустил кружечку «хмельского», а он с руганью покинул трактир и я больше с ним никогда не встречался.
Вторым стал Ронар, будучи мясником он конечно сам отличался грубостью и животным нравом, а также был занятым и с ним мы виделись реже всего, из-за чего почти и не друзья вовсе. С ним было весело, он соглашался на мои, не самые дикие выходки, но он был немного более осторожен в сокрытии своей личности, боялся что его узнают и не будут ходить к нему за мясом. Именно это и случилось. Одним вечером под могучим дурманом, мы двинулись на площадь с факелами, которые сами смастерили из ручек тележки и полным песнями умом. Придя на место и подожгя факелы, в вечерней тьме раздались пьяные вопли диких зверей, заводные, как нам казалось песни, не веселили, а наводили волны раздражения и гнева у пробудившихся душ. Поднимаясь ото сна они стремительно очутились возле нас и были готовы к физической расправе. Но мы просто так не дались, и до прихода жандармов, били всех кто хоть на два метра подойдёт. Потом нас осадил закон и после пятнадцати суток мы более и не общались. По сей день он винит меня в этом, несмотря на то, что он сам предложил это, но уже не важно, он всё равно мёртв от лезвия бритвы.
Офтолий ушёл следующим, утащив с собой больше всего знакомых мне людей из моего круга общения. Он был популярным в нашем городе, местная звезда. Точнее он таким стал, из-за этого и прекратил нашу непрочную дружбу, не гоже звезде, общаться с челядью. Одевался всегда по моде и выглядел блестяще вычищенным, подобающе своему «статусу», гнойный разукрашенный прыщ с огромным эго и жаждой быть лучше всех. Я единственный кто это подмечал в виде оскорбительных замечаний и подколов, на что он не отвечал, из страха быть покалеченным мною. Как только он распопулярился, то всё «прощай мой друг, но у меня много дел», ублюдок.
После него ушёл Крапет, весёлый, радостный мальчуган. Совсем молодой, только-только почувствовавший вкус жизни, сам не знаю почему, но он со мной дружил, он меня раздражало, а он видимо брал с меня пример. Бедный мальчик, не осознавая, превращается в жалкое подобие человека, как и я он ежедневно пил и кроме этого только дрался. Он был слабее и редко выходил победителем в собственных конфликтах, но я, как его верный друг и наставник, вступался за него и резко конфликт заканчивался в нашу пользу. Он мне нравился своей наивностью, невинной кровью, идущая в новый мир. Он спился, бесповоротно поддался влекущему плоду и в трезвом сознании найти его было проблематично и винит он в этом меня. Возможно он и прав.