Нижнебург. Облачная Фабрика
Шрифт:
Дверь позади Л’Калиновой открылась настежь и в сад ворвались все обитатели дома, включая Катрину, родителей Л’Горностаевых, Никиту, его друга Аскольда, десяток слуг. Худой как щепка старый зубочист Кондрат Л’Тетерев крепко сжимал плечо сопротивляющейся Селесты. К облегчению Майи розоволосая вернулась уже без собак.
– Зря я отозвала Селесту с её сворой, – зыркнула Л’Калинова на Майю, вскинула волосы и направилась прочь из сада. Все присутствующие мигом расступились, пропуская её, словно она
– Майя, – Катрина первая бросилась к статуям, – ты в порядке?!
– Да, – пискнула Майя, все еще вжимаясь в статую Орхидеи, – всё нормально.
Майя пристально посмотрела на Селесту.
– Отпусти меня, чертов слуга. Ты не имеешь права ко мне и пальцем прикасаться.
– Селеста, прекрати вопить и дергаться! – строго сказал Димитрий.
Только теперь Селеста поняла, что с ней не шутят и все серьезнее.
– Руся известна всему Нижнебургу и Подземельному миру, как один из самых гостеприимных особняков. Мы веками поддерживали этот образ. Предоставляя всем, кто переступит порог нашего дома комфорт, уют и теплый приём. Эта девочка, кем бы она не была, как бы сюда не попала, – гостья. Ты считала себя членом нашей семьи, и мы с радостью готовы были принять тебя в семью… Это не вредило нашей репутации, а было только в плюс. Но то, как ты поступила, противоречит всему во что веками верили наши предки. Ты считаешь, что расправа с девочкой улучшит нас в глазах других?!
Селеста молчала. Майя знала, что она не ответит.
– Ты задавалась вопросом, почему Руся трижды отказывалась принять тебя к нам.
Селеста опустила глаза и крепко сжала кулаки.
– Теперь ты понимаешь? Отныне тебе больше не рады в нашем доме.
– Ч-т-о?! – Селеста задохнулась от возмущения.
Она в надежде повернула голову в сторону Никиты, но тот лишь молчал, не собираясь оправдывать свою девушку.
– Вы не имеете права меня выгонять! – Селеста зло посмотрела на Димитрия.
– Имею. Ты забываешься, девочка, что я – хозяин этого дома. Моя семья – одна из главных семей Подземельного мира. Я имею все права выставить тебя отсюда – убирайся!
Селеса развернулась под взглядами всех присутствующих, отпихнула зубочиста Л’Тетерева и направилась к выходу из сада. Не дойдя шага до двери, она остановилась и свирепо обвела взглядом всех присутствующих:
– Да пошли вы все к чертям и в царство Плутона!
Конец фразы заглушил хлопок стеклянной дверью.
– Расходитесь, – скомандовал Димитрий, – представление окончено.
Слуги возвращались обратно в дом, Клара направилась через сад в библиотеку, Никита стремительно бросился за Димитрием в дом, лишь Катрина осталась в саду, ожидая Майю.
Майя перевела дух и только сейчас почувствовала, на шеи нимфы Орхидеи какую-то
Внутри у Майи что-то ёкнуло, она перекинула голову через плечо Орхидеи и прочла надпись корявыми неровными буквами.
– Медея…
Майя чуть не рухнула со статуи. Имя матери преследовало её в этом доме на каждом шагу. Мама была везде. Маму тщательно скрывали.
– Я пыталась избавиться от Принцессы Фламинго долгие три года, – радовалась Катрина, – тебе же понадобился для этого меньше суток.
В портретной галереи Майя с Катриной успели застать конец разговора Димитрия и Никиты.
– Матвей, я не меняю своего решения! Ещё одно слово и отправишься вслед за своей подружкой.
– Моё имя Никита, – фыркнул парень.
Димитрий и ухом не повёл.
Майя опустила глаза, ей хотелось исчезнуть, чтобы не быть свидетелем разговора. Однако в глубине души она ликовала.
Селеста, которая секунду назад кричала на весь дом о своих правах члена семьи, лишилась права даже переступать порог дома. В глубине души Майя облегченно улыбнулась, наглость Селесты взбесила её.
Димитрий быстрым шагом направился в свой кабинет. Будто почувствовав, что на неё пристально смотрят, Майя осторожно подняла глаза на Никиту – парень сверлил её недобрым взглядов.
Майя тяжело вздохнула – врагов в её жизни не убавилось.
Весь вечер Никита ходил по своей комнате туда-сюда, как разъяренный тигр, пиная кресла, подушки, стены – всё что имело несчастье попасть под его горячую руку. Его лучший друг Аскольд Л’Воробъёв со скуки играл в шахматы сам с собой, сидя на «своей» кровати. Он так много времени проводил у Л’Горностаевых, что практически тут поселился. Порой доходило до такого абсурда, что Димитрий, которого не особо интересовало количество собственных детей, принимал его за своего сына.
Аскольд Л’Воробъёв был до тошноты правильным: переходил дорогу только по взмаху неоновой палочки Стража мрака, уступал место старшим и всегда прочитывал руководство по использованию, прежде чем приступить к чему бы то ни было. У него были маленькие, но острые уши и мощный квадратный подбородок. Одетый в темно-синий костюм-тройку с ровными стрелками на брюках, в жилете без единой пылинки, с белоснежным треугольным платочком в нагрудном кармане пиджака он смотрелся весьма странно и прилизано на фоне Никиты.
– Я её придушу – прошипел Никита сквозь зубы.
– Конституция Нижнебурга, III раздел, правка 18: – процитировал Аскольд, – покушение на жизнь подопечного Нижнебурга считается преступлением, карается по закону Судом Серебряных Лун: изгнанием или алмазкой, в зависимости от тяжести преступления.
Конец ознакомительного фрагмента.