Низший 9
Шрифт:
– Зачем вы мне это говорите?!
– А ты подумай – зло ухмыльнулся я и повернулся к девчонкам – А вы чего на него так вроде как уже даже обиженно смотрите? Это и вас касается! Свою жизнь надо продавать дорого! Биться за каждый вздох, за каждую секунду! Если не хотите – так оставайтесь в своем мирном затхлом болотце, тихо живите, плодите детишек, старейте, уходите садовничать! И не рвитесь в большой мир!
– Ты очень злой – заметила Амнушка.
– Поднимай раненую сраку и громозди на коня. Знаешь что про это Гавань?
– Да.
– Кто
– Да.
– Поедешь рядом. И будешь рассказывать.
– Вы не тронете мирных и честных, славных и добрых?
– Тебе самогоном голову ушибло?
– Да… но вы не тронете?
– Мне неинтересны мирные и добрые – усмехнулся я, берясь за поводья неживой животины – И мне насрать на честных и славных. А вот про других расскажи, как можно подробней… Бойцы! Живее! И на коней! Мы отправляемся в славное и честное поселение Гавань! Улыбайтесь ширше…
– Будем убивать? – с надеждой спросил орк.
– Не сразу – ощерился я, глядя на мотающую головой помершую «толстосисую» – Не сразу. Посмотрим – вдруг нам предложат сидра…
– Который с наркотой травяной?
– Ага…
– То есть мы вроде как даже и не в курсах… это я для тупого Хвана уточняю.
– Ага.
– Понял. Вразумлю остальных, чтобы улыбались. А трупы?
– Не пыли, орк. Все по ходу дела.
– Понял. Кстати – Хван вылупляться начал. Часик другой – и вылезет гнида страшная…
– Одна хорошая новость за другой – кивнул я, поднимаясь в седло – Пусть поторопит свою костяную жопу.
– Так и передам…
Глава четвертая
Гавань встретила нас… оторопело.
Шесть мрачных всадников вынырнули из леса полностью неожиданно для веселящихся на пасторальном зеленом лужку. Аммнушиты играли в мяч. Веселые добрые возгласы наполняли уши наблюдающих умиротворением – вот она истинная жизненная благодать. Поля колосятся, дети веселятся. Взрослые умильно улыбаются. И при этом добрая половина из них знает, что прямо сейчас, где-то там за деревьями, в укромном темном лесном уголку, насилуют и убивают точно таких же подростков.
Не удивлюсь, если эта громкая публичная забава была устроена с единственной целью – отвлечь внимание общественности от тех, кто ушел ради иной судьбы и от тех, кто пошел за строптивыми.
Недалеко от того поля, что прилегала к поселению, которое я не собирался пока разглядывать, начиналась мощенная камнем дорога – тут вполне могут разъехаться две встречные повозки. Когда мой стальной конь ударил копытом по первому камню, тот даже не шелохнулся, ответив чуть злорадным звоном.
Качественно поработали над дорогами… да и насрать. Меня интересовали живые.
И вот они уже бегут странным аллюром, выставив вперед плечо и вытянув руку. Так боязливые гоблины приближаются, когда боятся, что им могут врезать прямо по харе –
– Хех-хех… – именно это сказал подбежавший первым аммнушит, поспешно утирая харю жилеткой.
– Это твое приветствие, гоблин? – зевнул я, с высоты седла оглядывая замершую на поле толпу, катящийся куда-то позабытый мяч, замершую с корзиной белья бабу у ближайшей к нам постройки.
– Добро пожаловать! – очнулся аммнушит, сумевший отдышаться – Вы семеро!
Тут его глаза поочередно пробежались по нашим шести фигурам, чуть задержались на лошади без всадника, груженной сумками и секунд на десять прикипели к лежащему на камнях дороги кокону Хвана прикрытому пыльными тряпками.
– Семеро контролеров – дополнил аммнушит – Мы рады вам гости иноземные! Благодарим, что решили проведать нас! Благодарим что обеспокоились о нас! И еще раз добро пожаловать в наши тихие мирные земли! Позвольте проводить вас к гостевым домам! А женщины тут же начнут готовить славную сытную трапезу…
Он явно повторял чужие слова. Заученные многократно. Не удивлюсь, если именно этими вот сладкими и явно непривычными для извращенцев-святош словечками поприветствовали предыдущую Семерку перед тем, как напоить их отравленными сидром. Но этот аммнушит, хоть и старался как послушный ученик – из тех, что всегда в любимчиках у учителя, но которых всегда макают головами в унитазы на переменах – хоть он и затвердил речь, актер из него хреновый. Но этого бы вполне хватило для обычных усталых «внешников», что прибыли сюда больше отдохнуть, чем воевать, усыпленные информацией о племени просветленных пацифистов.
– Ты элдер? – улыбнулся я, подаваясь вперед.
Оставшись на месте, мужик чуть не переломился в пояснице, отогнувшись назад, и замотал башкой:
– Нет-нет! Наши старшие… и… и многие из достопочтимых… отбыли по срочному важному делу. Но скоро они вернутся! А я лишь назначен благословением элдера приглядеть в его отсутствие за нашим поселением…
– Их нет… – разочарованно подытожил я – Проклятье…
– Они скоро прибудут! Я знаю, что элдеру надо взглянуть на важные бумаги, прежде чем вы сможете продолжить свой путь дальше… Следуйте за мной, дорогие гости! Я покажу достаточно уютные покои, где вы сможете омыть натруженные тела и…
– Бумаги? Да срал я на бумаги. Элдер ведь тут у вас вроде как законника? Судья?
– В-верно…
– Вот мы и хотели предъявить ему кое-каких ублюдков. И потребовать награды – ведь мы, вовсю напрягая натруженные булки, остановили преступление не где-то там, а здесь – в вашем гребаном Раю. Мы помогли вам. И разве с вас овечек сирых не причитается теперь?
– Преступление у нас? – впервые на его губах появилась искренняя широченная улыбка.
Аммнушит, позабыв про неуверенность и страх, а также, наверное, про скромность и благочестие, открыто веселился.