Шрифт:
Пролог
На родине меня нарядили бы в красное – на мой вкус, красный выглядит намного праздничнее. Но при Свете другие порядки: здесь невест принято облачать в белоснежные длинные платья с кучей подъюбников, бантов и шнурков. На моих руках звенели золотые браслеты. Длинные темные волосы завили и уложили в высокую прическу сотней маленьких шпилек с сияющими жемчужинами на вершинах. Я всегда знала, что красива, но в день свадьбы моя красота торжествовала, довлела, уничтожала самооценку всех придворных дам и вынуждала ерзать всех знатных мужчин. Публика вокруг молчала, сраженная подобным великолепием, равных которому стены дворца никогда не видели.
Я мельком глянула
Гости молчали. Кто-то замер в восхищении, кто-то негодовал про себя, только время для споров закончилось – сегодня осталось лишь отпраздновать этот союз. Я приподняла подбородок и больше не обращала внимания на зрителей. Уверенно шагала к своему жениху. Остановилась перед ним, глянула игриво, но потом опустила ресницы и присела в реверансе. Меня только недавно обучили этим поклонам, а врожденное изящество с лихвой перекрывало недостатки в манерах, если таковые вообще хоть кто-то замечал.
– Ваше величество! – я попыталась поприветствовать императора смиренно, но в звонком голосе прозвучала и капля веселья – та самая искра, что когда-то и захватила все его внимание. Будь я хоть чуточку более чопорной и предсказуемой, не сразила бы государя так быстро и успешно.
– Поднимись, драгоценная Виалара! – позвал он своим густым зычным голосом. – Поднимись и возьми меня за руку.
Я немедленно исполнила его просьбу, улыбаясь широко и открыто – это день осуществления моей мечты, так почему я должна держать себя в руках, как эти притворщики?
Пир мне пришелся по душе. Тосты летели со всех сторон, от великолепных яств уже распирало живот, но я щедро пила вино в ответ на каждое поздравление – пусть придворные видят, что я не пренебрегаю их вниманием. Губы горели от поцелуев: так часто нас с мужем поднимали на ноги и призывали показать свою любовь под аплодисменты. Должно быть, если бы гости смущались, то император сам дергал бы меня за руку, чтобы в очередной раз прильнуть к моим устам. Но ему теперь позволено, как законному супругу.
Напивались все довольно быстро. Было весело наблюдать, как краснеют лица баронесс и маркизов, какими громкими становятся их голоса и резкими движения. Элите Света разрешено пить вино лишь по трем поводам: рождению, свадьбе и похоронам, поэтому такие шансы жители дворца не упускают. Но, конечно, далеко не все присутствующие хватали кубки; кейсаров можно было сразу отличить от остальных по серьезным лицам и сдержанным позам. Ненавижу этих святош! Неужели даже на празднике его величества они не могут дать себе слабину? Пересчитала – вроде бы двенадцать, если не больше. Вся личная гвардия императора здесь. Но пугал меня только один из них. Казалось, именно он способен заглянуть мне в глаза чуть глубже и случайно прочитать мысли. Интересно, а хотя бы сейчас он чувствует что-то, видя, как я выхожу замуж за другого? За его повелителя – его императора, владельца его души и всех намерений. Вряд ли. Я все еще наивно верю в чудеса, но не в такие же.
В королевскую опочивальню нас провожали шумной толпой, будто бы совсем забыли о приличиях. Сейчас было самое время от провожатых отделаться, изобразив смущение, но я не стала – мне самой было весело и радостно, а от выпитого слегка кружилась голова. Мой дорогой муж почти рыкнул возле двери, призывая оставить нас в покое – от этого я вообще звонко рассмеялась. Убранство спальни было роскошным: намного богаче всего, что мне когда-либо доводилось видеть, но я не хотела отвлекаться на рассматривание обстановки. Супруг пошел освежиться в смежную со спальней ванную комнату, а несколько служанок набросились на меня с разных сторон, помогая освободиться от белоснежного свадебного великолепия. Как же я радовалась, когда смогла наконец-то вдохнуть полной грудью.
Служанки щебетали, натягивая на меня белую длинную сорочку и тщательно расправляя оборки, точно надеялись, что их в ближайшее время никто не помнет. Старшая из них, стыдливо прикрывая рот, шепотом напутствовала меня – кратко рассказывала, что ждет деву в первую брачную ночь. Я помалкивала, лишь криво улыбалась: о плотских утехах я наверняка знаю побольше нее, зажатой престарелой дамы, которая вряд ли в постели с мужем позволяет себе хоть стон. Они тут все считают страсть чем-то порочным – необходимостью для продолжения рода. Кто-то из людей так увлекается этим прикрытием, что рожает аж по пятнадцать детей, а кто-то вообще не позволяет себе даже прикосновений к представителям другого пола – опасаются, наверное, что с того прикосновения их грехопадение уже будет не остановить.
Женщины наконец-то оставили меня в покое. Теперь до утра никто не посмеет нас побеспокоить, в том числе и гвардейцы. Я подошла к зеркалу, чтобы в очередной раз удивиться: эта сорочка с тонким шитьем почти не уступала изяществом предыдущему платью! Если бы я выходила замуж в ней, то вряд ли многие заметили бы отличия. Разве что талия не так перетянута и высокая грудь не подчеркивается искрящимся шелком.
Шум воды стих, и я воззрилась на дверь, из которой вскоре показался мой супруг. Я бы, наверное, расхохоталась, выйди он в такой же длинной сорочке, но нет – император облачился только в льняные штаны, оставив торс голым. Я еще раз окинула его взглядом с ног до головы и отказалась от первоначальной идеи. Прежде думалось, что правильнее будет провести с ним эту ночь – и тогда он, утомленный страстью, крепко уснет и не сможет оказать никакого сопротивления. Но теперь мне окончательно расхотелось заставлять себя так страдать. Он был не так уж уродлив. Самый обычный мужчина солидных лет с немного дряблым животом и гигантским семейным подбородком, но сейчас впервые вызвал во мне отвращение. Все же в богатом камзоле и с короной на голове император выглядел гораздо импозантнее. Нашлась в нашем недолгом знакомстве пара секунд, когда он мне даже нравился. Но сегодня я устала, навеселилась всласть, больше не хотелось ничем тешить ни себя, ни его.
Вся императорская семья наследует светлую магию, и мой новоиспеченный муж не является исключением. Но ему некогда было усердно практиковаться или посвящать годы уединенным медитациям – следовательно, он попросту не может быть столь же достойным соперником, как любой из кейсаров или хотя бы старших адептов светлых орденов. Ему даже здоровье и долголетие передают другие заклинатели, ведь понятно, что для собственного совершенствования он слишком занят.
– Любовь моя, как же я ждал этого дня! – судорожно зашептал этот придурок, приближаясь ко мне.