Низвержение
Шрифт:
— Не скажем, конечно, — живо согласился Честер.
— Так кому ты звонила? — спросил Уилл, подозрительно прищурившись.
— Пытаюсь эсэмэски получить от девчонок, но сигнал слишком слабый. В Лондоне типа крутая вечерина сегодня, все туда идут, а я типа торчу тут, в этой… — Она не договорила, как будто и без того было ясно, какого она мнения о поместье Перри.
— Вечерина? — переспросил Честер.
— Ну да. Из Итона приедут знакомые — клёвые такие ребята. И из Хэрроу ещё. А меня не
— Э-э-э… в школе, — ответил Честер. Когда Стэфани на него смотрела, у него перед глазами всё плыло, и он едва мог связать два слова.
— В Хайфилде, — уточнил Уилл.
Девушка, наморщив лоб, сделала жест, будто показывала район на карте.
— Это где-то на севере… на севере Лондона, так? — И она закусила губу, всем своим видом выражая жалость к ребятам.
— Нет, что ты, — рассмеялся Уилл. — На самом деле правильно произносится «Хайфельд». Это в Швейцарии.
— В Швейцарии? — озадаченно переспросила Стэфани. — Но я никогда не слы…
— Ничего удивительного, — перебил её Уилл и гордо выпятил грудь. — Это вроде как элитная школа. Типа дорогая. И нереально клёвая — мы каждое утро перед занятиями на горных лыжах катаемся.
— Правда? А меня родители ни разу не возили кататься на горных лыжах, — мрачно призналась она. — Я бы хотела попробовать.
Из-за спины Стэфани Честер отчаянно мотал головой и беззвучно кричал Уиллу: «Нет!». Но Уилла уже понесло.
— А мой друг — он на лыжах типа мегазвезда. Наш тренер говорит, он так потрясно проходит скоростной слалом на трамплине, что его стопудово возьмут в олимпийскую сборную. — В подкрепление своих слов Уилл стал размахивать руками, как горнолыжники, которых он видел по телевизору.
— Правда? — восхищённо взвизгнула Стэфани и так быстро развернулась к Честеру, что едва не увидела, как он подаёт знаки Уиллу. — Скоростной слалом на трамплине! А-а-а, потрясно! — Она похлопала ресницами, окончательно смутив парня. — Я теперь всем буду рассказывать, что типа знаю олимпийского спортсмена.
— Ну, это Уилл преувеличивает, — пробормотал Честер. — И вообще-то нам пора. — Он схватил приятеля за локоть и потащил за собой вниз по склону холма. — Для чего ты это всё насочинял? — спросил его Честер. — Зачем ей наврал?
— Она так нос задирает: Итон, Хэрроу. Она же нас в упор не замечала, потому что мы в таких школах не учились. На самом-то деле мы вообще нигде не учимся, потому что за нами гоняется типа целая армия кровожадных психов из-под земли. По-твоему, я ей это должен был рассказать? — возразил Уилл. — Типа лучше было бы?
— Только не надо теперь всё время говорить «типа», ладно? — страдальческим тоном попросил Честер. — Хотя, по-моему, она ничего.
Уилл оглянулся через плечо и обнаружил, что Стэфани смотрит им вслед. Он помахал девушке, и она с энтузиазмом помахала в ответ. Тогда Уилл согнул колени и покачался из стороны в сторону, изображая спуск на лыжах. Стэфани захихикала, пронзительно, но довольно приятно на слух.
— Хватит уже, блин! — буркнул другу Честер и с пыхтением побежал вниз.
Досмотрев вместе с Дрейком последние записи, Эллиот вернулась к себе в комнату. Она села за туалетный столик, увенчанный зеркалом, и обвела взглядом все важные мелочи, которые Перри купил для неё, подчинившись настояниям миссис Берроуз. Девушка полюбовалась яркими пузырьками с лаком для ногтей, которые недавно поселились рядом с подводкой для глаз, тональным кремом и тюбиками с помадой. А ещё там стоял флакон духов — миссис Берроуз подарила ей свои собственные.
Эллиот повертела в руках стеклянный флакон, так что на нём заиграл свет, а потом понюхала пробку. Духи были ей дороже всего прочего на столике. Они напоминали ей о матери, которая с особой гордостью пользовалась духами, пусть и незамысловатыми — парфюмерная лавка в Южной пещере не могла похвастаться богатым ассортиментом. Сама же Эллиот питала к духам Колонии смешанные чувства. Девушка улыбнулась, вспомнив, как ученик парфюмера, её сверстник, рассказывал, будто их делают из забродившего грибного сока пополам с мочой Охотников. Она по сей день не знала, правда это или нет.
Поставив флакон на место, Эллиот зевнула и потянулась. Казалось, с тех пор, как она бегала по Глубоким пещерам вооружённая до зубов, прошла целая вечность. В доме Перри девушка чувствовала себя совершенно другим человеком. Прежде всю её жизнь составляла борьба за существование: за каждым поворотом могла таиться опасность, будь то враждебно настроенный ренегат, стигиец или голодный хищник. Теперь Эллиот наслаждалась передышкой. Верхоземцы столько всего принимали как должное: и мягкий климат, и бытовой комфорт, и изобилие пищи…
Но больше всего в гостях у Перри ей нравилось быть чистой. Проведя столько лет в грязи, порой месяцами не меняя одежды, Эллиот, пожалуй, теперь излишне усердствовала с купанием, принимая ванну по два, а то и три раза в день, но ведь раньше она никогда не могла себе позволить такой роскоши.
В глубине души она всегда знала, что передышка не будет вечной.
Знала, что рано или поздно что-то нарушит безмятежный покой. И теперь, когда это «что-то» неумолимо надвигалось на неё, Уилла, Честера и всех остальных, Эллиот оставалось только одно — стать прежней. Ради себя самой и ради тех, кто ей дорог.