Низверженный
Шрифт:
— Да! Все в порядке! Спасибо! — успев обдумать линию своего дальнейшего поведения, я решил не выставлять никаких претензий группе подставивших меня охотников: — я правда обделался чуток, но на мне все еще армейские трусы, так что этого, можно сказать, и не было!
— Армейские трусы это хорошо, — раздался в ответ тот же голос, доносящийся откуда-то из-за туши камалоша: — только вот если вдруг окажешься без них, то привыкший гадить под себя организм будет делать это к месту и не к месту! Мне-то конечно всё равно, но один раз не сдержишься на людях и считай на ближайшие десять лет ты шулхан!
— Спасибо
— Варф? — неожиданно раздалось из-за моей спины.
— Хоби? Уфф, напугали! А вы не могли бы меня освободить? — оглянувшись, я уже знал по голосу, что там маг и, справившись с мимикой лица, попросил его снять заклинание.
— Ты же понимаешь, что так было надо? — не спеша меня освобождать, поинтересовался он.
— Конечно, — согласился я: — тем более что сам бы я наверняка убежал, а так приобрел опыт и смог вам помочь, применив пару заклинаний!
— Это ты его так?! — переведя свой взгляд на морду твари, Хоби оценил отсутствующие глаза.
— Да, целил в морду! — подтвердил я, надеясь, что маг не будет отдирать запекшуюся сукровицу и не увидит вертикальные разрезы на веках.
— Молодец, — удовлетворившись осмотром, он повел рукой, после чего я почувствовал «свободу» и наконец-то смог сойти с места: — ты нам действительно помог.
— Спасибо, а вы меня чему-нибудь не подучите? А то я из тренировочного лагеря сбежал, но чувствую, что знаний для самостоятельного развития не хватает, — постаравшись придать себе как можно более беззащитный вид, попросил я.
— Не унижайся! — неожиданно прикрикнул он на меня: — маг, это гордо, маг, это достойно!
— Я и прошу, чтоб никогда не унижаться! — решив, что понял его отношение к данному вопросу, я тут же изменил свое поведение: — прошу у достойных, чтоб и самому быть достойным!
— Хорошо, — чуть помедлив, кивнул он и уточнил: — но позже, сейчас не до этого.
Перебраться через тушу камалоша хоть и было можно, но мне не особо и нужно. Двинувшись вдоль валунов, я прошёл через проход, который в изначальном плане должен был стать моим Выходом из западни. Решив и дальше не думать о произошедшем, дабы случайным словом или взглядом не выдать своего отношения к команде охотников, я попытался быть хоть чем-нибудь полезным.
К сожалению, ничему толковому меня учить никто не собирался, делая свои дела, они лишь давали мелкие поручения, которые никак не способствовали моему пониманию происходящего. Окончательно о том, что мне сегодня ничего не обломится, я понял после того, как результатом кажущейся рутинной суеты стала полностью разделанная туша. Как, кто и чем разделил камалоша на множество частей, так и осталось для меня загадкой, и это не смотря на то, что я находился всё время рядом с тушей убитой твари.
— Варф, а у тебя в Инвентаре много места? — после того, как охотники разобрали наиболее ценные внутренние органы, обратился ко мне старший среди них, Ронг.
— Пространство есть, только унести много не смогу, — признался я, после чего решил соврать, дабы отвести возможные подозрения: — меня в тренировочном лагере для наглядности остальным заставили камни в «карман» запихивать, так я потом с места сойти не мог, ноги подкосились и я лежал!
— Это из-за того, что ты выглядишь не как маг, а как мечник! Вот Учитель и выбрал тебя в качестве примера, чтобы остальные маги-новобранцы твоей мускулатуре не сильно завидовали, — по своему интерпретировал мой рассказ Омер, рассмеявшись.
— Возьми это и это, — не обратив внимания на слова напарника, сказал Ронг: — только ты учти, нам несколько дней идти, рассчитывай силы.
— Я уже пару дней не ел, так что даже и не знаю, — не спеша складывать в Инвентарь указанные части туши, поделился я.
— Как же ты ещё тогда на ногах держишься? — отбросив привычную шутливость, воскликнул Омер.
— Так после убийства шестингов какая-то бодрость появлялась, вот я и шёл дальше, — на этот раз сказал я чистую правду.
— Тратить Эссенцию на поддержание жизни! Нонсенс! — воскликнул в свою очередь Хоби.
— На вот, поешь, а то свалишься посреди Пустыни, как мы тебя понесём? — материализовав на своей левой ладони шмат мяса с салом, участливо произнес Ронг.
— Спасибо, — поблагодарил я, мысленно задавливая саркастические мысли, возникшие у меня относительно того, чего именно будет жаль охотнику, меня или переносимых в моем Инвентаре ценных органов из туши камалоша.
После того как поел и попил воды из чужой фляги, я «взял» себе в Инвентарь указанные куски плоти. Закономерно рассудив, что, чем больше я возьму, тем больше будут меня беречь охотники до прихода в населенное людьми место, я сказал, что могу взять ещё что-нибудь. Ронг тут же оживился и принялся ковыряться в требухе, выбирая наиболее ценные по его мнению куски.
Только после того, как у меня возникло чувство легко перегруза, я сказал, что больше взять ничего не смогу. Учитывая, что у меня в Инвентаре имелся полный латный доспех, а так же меч, полученный вес оказался не таким уж и большим. Однако, даже уже взятых органов оказалось достаточно, для того, чтобы охотники остались довольны. Так что, двинувшись в дальнейший путь, я почти не сомневался, что обо мне будут заботиться и вероятность очередной подставы становилась крайне мала.
— Хоби, а почему нельзя использовать Эссенцию для поддержания жизни в теле? — завуалировав своё незнание местных терминов, я обратился к магу за разъяснениями во время очередного привала.
— Неужели вам этого не объясняли? Хотя, ты же меньше месяца в лагере пробыл, — удивившись, пожилой маг сам нашел объяснение вызвавшему у него сомнению, после чего приступил к рассказу.
С его слов я узнал, что измененные животные, обитающие в этой пустыне, способны выживать там, где нет ни еды ни воды, только благодаря переполняющей их тела Эссенции. Но, всё это вело к тому, что в доставшихся им от природы организмах происходили необратимые изменения. Со временем, твари вообще переставали нуждаться в белковой или растительной пище, поглощая только то, что так же содержало в себе Эссенцию. Правда, это оказалось неважным, так как истинная ценность Эссенции проявлялась в том, что она наделяла «жизнью» неодушевленные предметы.