Но в снах своих ты размышлял...
Шрифт:
Летом она казалась даже выше, чем он. Потому что носила босоножки на пробковой подошве. Да еще копна светлых волос. Платья у нее летом всегда с вырезом. В вырезе видна белая кожа. Особенно белая весной. Денчи всегда останавливался возле Эльзы. Он подходил к ней сзади, с левой стороны. …который продемонстрирует способность усовершенствовать и без того прекрасно отлаженный рабочий процесс.Язык у Эльзы хорошо был подвешен. За словом она в карман не лезла. Денчи очень близко придвигался к ней. Он был тоньше, чем она. За задними столами раздавались смешки. Эльза брала куклу в руки. Когда она укладывала ее в коробку, юбка словно нечаянно расстегивалась. Эльза отправляла коробку Герте, та приводила юбку в порядок. Денчи всякий раз подолгу наблюдал за этой игрой.
Проверяя работу упаковщиц, Денчи обычно молчал. Вообще-то ему больше по душе женщины хрупкие, нежные. Эльзу к таковым уж точно не отнесешь. Зато язык у нее подвешен, ничего не скажешь. Денчи придвигался все ближе. Ждал, когда она снова начнет про круглые коленки и гладкую кожу.
Герта всегда прыскала, когда у Эльзиных кукол начинали вдруг расстегиваться юбки. Не отвлекаясь, конечно, от работы. Это все шло так, между делом. У Денчи даже глаза сходились на переносице от возбуждения. Время от времени Эльза демонстрировала свое округлое колено. Не отвлекаясь, конечно, от работы. Как-то раз он попробовал подкараулить ее после смены. Но она взяла под руку Герту. А ему предложила сопровождать их обеих. Плотная коренастая Эльза между нежной темноволосой Гертой и обольстительным Денчи.
А потом Эльза вместе с Гертой заключили пари против остальных сорока шести упаковщиц. Они утверждали, что этот самый Денчи…
Для реализации этих, в нынешней ситуации весьма непростых, задач мы предпочли бы пригласить мужчину.
— Двадцать штук, — объявляет Хойзерша. — Если, конечно, старуха не пустит нас в конце по миру.
— С чего это именно мне пускать вас по миру? — огрызается та. — Первый раз сегодня уложились в норму.
Новенькая не произносит ни слова. Хойзерша бросает взгляд на часы. Как-то странно движутся сегодня стрелки. Можно подумать, время остановилось.
Левой рукой Гертруда подтягивает к себе коробку, правой хватает крышку, надевает крышку на коробку, посылает дальше, левой подтягивает коробку, надевает крышку, дальше.
Их подсобка находилась на третьем этаже. Крошечная каморка рядом с лифтом. Выключатель справа от двери. Сорокаваттная лампочка без плафона. Справа пять веников. Слева пять половых щеток. У противоположной стенки пять метелочек, которыми смахивают пыль. Из-за стенки слева слышно, как поднимается вверх лифт. У каждого этажа щелчок. С первого этажа донесся звук захлопнувшейся двери. Второй этаж, щелчок. Шорох скользящей вверх кабины. Чем ближе к каморке, тем слышнее. Гертруда прислоняется к узкой побеленной стенке между лифтом и дверью каморки. Снизу приближается лифт. Потолок кабины отделяет темную шахту от освещенного внутреннего пространства. Из ее укрытия Гертруде хорошо виден проезжающий лифт: в кабине светло, стенки отделаны голубым пластиком, вот показалась мужская шляпа, через мгновение изящная женская. Лица соприкасаются почти вплотную. Две пары голубых глаз устремлены друг на друга. И тут за дверью лифта — лицо Гертруды в обрамлении рыжих волос, бесцветные, водянистые глаза. На мгновение три пары глаз встречаются. Лифт тяжело проскальзывает мимо двери каморки. Два светлых плаща. Брюки. Женские ноги в чулках. Легкие ботинки на тонкой подошве. Туфельки на высоких каблуках. И белая сумочка. Третий этаж, щелчок. Низ кабины сливается с темнотой шахты. Шорох скользящего лифта все слабее. Четвертый этаж, щелчок. Пятый этаж. Шестой этаж, стоп. Со скрипом распахивается дверь. Шуршит по грубой красной циновке. Мужской и женский голоса. Дверь лифта захлопывается. Гертруда берет у левой стенки половую щетку. Она тяжело оттягивает руку. Теперь нажать кнопку. Лифт пришел в движение. Шорох скользящей кабины все громче. Вот и третий этаж, дверь в подсобку.
Голоса упаковщиц пробуждают Гертруду от воспоминаний.
— Сколько коробок мы сделали уже за сегодня? — спрашивает Герта.
— Сто восемьдесят точно, — отвечает соседка Хойзерши. В складках кожи у нее на руках засох клей.
За каждую коробку десять пфеннигов, это восемнадцать
— Все зависит от нашей сработанности, — замечает Герта. — Как-то я работала с тремя свихнувшимися. Вот это, скажу я вам, была гонка, им непременно нужно было заработать по три с полтиной в час. Это было безумие.
Хойзерша кашляет:
— Пылища эта меня доконает.
— Но если бригада не сработалась, это, скажу я вам, сущий ад, — продолжает Герта.
— Мунк сейчас должен появиться, — замечает соседка Хойзерши.
Хойзерша хихикает. И тут же заходится в кашле.
Они заключили пари. Эльза и Герта против сорока шести остальных упаковщиц. Эльза по этому поводу засучила рукава. Денчи теперь задерживался возле нее все дольше. И придвигался все ближе. Ведь у Эльзы всегда было что рассказать. Вообще-то Денчи больше нравятся хрупкие создания. Но округлые колени Эльзы, плотное, упругое ее тело и гладкая кожа отчасти изменили его вкус.
Сорок шесть женщин замолкли на полуслове. В стеклянном квадрате появился Денчи. С неровной, какой-то восьмиугольной головой, с плоским лицом, на котором почти не выдавался нос, с покатым лбом и с безупречным пробором. Волосы у него причесаны тоже безупречно. Вот безупречный Денчи закрывает за собой дверь. Безупречной походкой проходит вдоль рядов пакующих женщин. Молча замеряет темп их работы.
Сорок шесть пар глаз искоса уставились на него. Ни одного смешка. Эльза спокойно укладывает кукол в коробки. Параллельно ее столу бежит лента транспортера. Из соседнего цеха в следующий. Денчи остановился позади Эльзы. Сделал еще один шаг влево, поближе к ней. Волосы она в тот день подколола высоко. Выше, чем обычно. А на шее такая белая кожа. Но на этот раз Эльза не собирается демонстрировать округлые колени и гладкую кожу, не поправляет куклам юбки. Первой замечает это Герта. Потом и остальные.
…который наряду с основательными познаниями обладал бы еще терпением и душевным тактом…
Итак, Денчи окончательно клюнул на круглые колени и гладкую кожу, это заметила Герта, заметили и остальные. Денчи не может уже оторвать взгляда от белой кожи Эльзы. Он оценил преимущество крепких упругих рук и ног. Времени около одиннадцати. В одиннадцать ноль две Эльза произнесла: «С ума можно сойти от этого транспортера, все бежит и бежит». Правой рукой она отправила коробку Герте, левой ухватила следующую. «Наверное, если улечься на ленту, можно прокатиться по всем цехам, так ведь?»
В тот день волосы у кукол были темные. Осоловелые карие глаза. А платья у них всегда красные. «У тебя такие круглые коленки», — сказал Денчи. Это слышали все женщины, вплоть до двенадцатого стола. И тут сорок шесть упаковщиц подняли бунт. Началось со смешков. Со смешков, что покатились от стола к столу. Все остановили работу. Никто уже не надевал на коробки крышек, не перевязывал их, не клеил этикеток. Короткие смешки переросли в громкий смех. В смех во весь голос, пронзительный смех. Этот смех отшвырнул женщин от рабочих столов. В руках остались картонки, крышки, бечевки, кисточки. Вот они надвигаются сомкнутыми рядами. Готовы вцепиться Денчи в волосы. Крепко держатся за руки. И подсобницы вместе со всеми.
…чувством порядка и собранностью в работе.
Денчи вздымает руки, словно заклиная толпу. Кулаки у него крепко сжаты. Потом разводит руки в стороны, словно крылья. Отступает назад. Шаг за шагом. Вытягивает руки вперед, словно защищаясь. Мускулы у него напрягаются. Ладони подняты вверх, он словно отталкивает ими толпу. Шумно выдыхает воздух. И продолжает отступать. Шаг за шагом. К ленте транспортера он ближе, чем Эльза. Тут на Герту и Эльзу накатывает толпа. Сорок шесть очумевших женщин — вообще-то Денчи больше по душе хрупкие, нежные создания, — сорок шесть плотных, широкобедрых, большегрудых женщин накатывают волной и на него. А лента транспортера так близко. Сорок шесть женщин швыряют на нее коробки, крышки и кисточки. И Денчи в придачу. И он отправляется в соседний цех. А затем уже рассылочный пункт, цех погрузки, второй рассылочный пункт, девятая товарная платформа, вагоны из Гамбурга. С рыбой.