Нобелевская премия по сексу (Каша из топора палача)
Шрифт:
— Я справлюсь, и прекрати разводить сырость, еще не хоронишь меня. Да я и на похоронах своих запрещаю плакать. Лежишь в гробу, сейчас зароют в землю, то есть и так тошно, а тут еще убиваются все просто, и умирать не хочется! — выдала Агата под кривую усмешку Антонины:
— Ты неисправима… видимо, совсем тебе тошно, раз так заговорила. Эх, Агата, мужика бы тебе хорошего, и всю бы депрессию как рукой сняло. Может, стоит примириться с Денисом?
— Ладно, позвони Денису, пусть придет, нам надо поговорить. Заранее ему не говори, будет еще нервничать, — давала ценные указания Агата.
— Ты еще о других думаешь! — ахнула Тося.
— Я только о них и думаю, — ответила Агата, — раз уж такое случилось.
— Агата, ты знаешь… я никогда не брошу Виталика, но я очень больна и не могу обещать… что я его вытяну до того возраста…
— Прекрати! — прервала ее Агата и разрыдалась.
Рыдали они вместе, укрывшись на кухне, долго и нудно. А утром Агата собрала в пакетик вещи — от зубной щетки до ночной рубашки — и ушла до того, как проснулся сын, будучи не в силах с ним прощаться, боясь расплакаться. Вообще, в больницу она ложилась первый раз в жизни.
Антонина, с красными и опухшими глазами от слез и бессонной ночи, перекрестила ее напоследок и закрыв дверь, прислонилась к ней лбом. Ей до сих пор не верилось, что всегда деятельная и такая самодостаточная подруга ложится в больницу лечить нервы.
«А у кого нет нервов? У всех нервы!»
Агату поселили в одной палате с двумя женщинами. Одной из них было лет сорок, но выглядела она старше. Сухая, морщинистая кожа с желтоватым оттенком и жуткая худоба. Вторая женщина была моложе Агаты, полной комплекции и с совершенно отрешенным взглядом. Первую женщину звали Клара Степановна, вторую — Регина.
Агата расположилась на своей койке и стала выставлять вещи, принесенные с собой, на тумбочку и на полку, висевшую рядом с ее кроватью. Женщины затравленными взглядами смотрели на то, как Агата расставляет косметику, книги, CD-плеер, пузырьки с различным лаком для ногтей и прочие безделушки.
— Здесь больница, а не косметическая лавка, — сказала ей Клара Степановна, неизвестно для чего, скорее всего, для того, чтобы унять этот оптимистический энтузиазм новенькой.
— А что, я должна лежать страшная? — невозмутимо ответила Агата. — Мне сказали, что личные вещи можно взять. А какие личные вещи может взять женщина с собой? Вот они мои разноцветные, блестящие пузыречки, мои сладенькие помадки и вкусно пахнущие флакончики…
Женщины переглянулись, понимая, что к ним в палату попал «тяжелый случай».
— Она такая, потому что еще не занималась «трудотерапией», — пояснила Регине опытная Клара Степановна.
— А что такое «трудотерапия»? — удивилась Агата, выкладывая карандаши и ручки на полочку рядом с помадой и тенями для век. — Мне сказали, что лечение может затянуться примерно на месяц, — я буду рисовать, читать…
— Музицировать, — перебила ее Регина, — боюсь, что тебе придется лечиться полгода, а то и больше. А «трудотерапия» — это когда приходит старшая сестра отделения и на каждый день дает тебе задание: помыть окна или коридор, а если не повезет, то и туалет. Так что особо-то маникюр не старайся делать…
— Мы же больные люди?! Какая уборка? — искренне возмутилась Агата.
— Мытье унитаза отвлекает от плохих мыслей, — улыбнулась Регина, — а ты что думала, что в санаторий попала?
— И все равно я не согласна! Моя недавняя работа уборщицей плохо закончилась, не хотелось бы повторить печальный опыт.
— У нее нервный срыв, — наконец-то догадались женщины и расслабились.
— Странная трактовка того, что со мной происходит…
— А мы здесь все с этим лежим и слушаемся доктора, потому что если в неврологии не помогут, то следующий шаг — психушка, — пояснила Регина.
— Ну что ты напала на человека? Извини Регину, Агата, ее вчера муж бросил, — пояснила Клара Степановна.
— Как бросил? — не поняла Агата.
— В прямом смысле… Регина уже готовится к выписке и вот… Он испугался.
— Кого? — снова не поняла Агата.
— Жену! Кого? Здесь такие случаи не редкость. Мужчины думают, что жена сошла с ума. Сбегают, бросают. А ты как хотела? У тебя-то кто есть? Что сказал?
— Знаете, мне и здесь повезло, я успела развестись еще до этого момента… Слушайте, но это же подло! Бросать человека, когда он лежит в больнице! Когда ему нужна поддержка! — воскликнула Агата.
— А кто ж говорит, что это хорошо? — хмыкнула Клара Степановна, — ты еще вспомни, что мы должны быть вместе и в радости, и в горе.
— Да… — протянула Агата, — ну, ты, это… сильно не убивайся!
— Ты еще скажи, что мне повезло, что представился шанс проверить его, — сказала Регина.
— Кто знает… кто знает… — продолжила раскладывать вещи Агата.
Агата поняла, что пройдет несколько часов, и она станет здесь своим человеком.
Глава 13
Александр Берсеньев, вышедший на работу после ранения, выглядел уже молодцом, хотя держать спину прямо ему еще было тяжело и лицо оставалось бледным. Народ уже встретил новогодние праздники, отдохнул на зимних каникулах и с трудом входил в обычный рабочий режим. Секретарь Настя Щеглова шефу очень обрадовалась.
— Мы так ждали вас, Александр Романович!
— Да, что-то я задержался на сей раз с выздоровлением, старею, наверное…
— Кофе как всегда? — Настя просто светилась счастьем.
— Двойную дозу, а то я соскучился по твоему изумительному крепкому кофе. В больнице едой и напитками не баловали.
— Да я для вас!.. Сейчас, шеф! Вы наш герой! — И Настя вылетела из кабинета.
Александр улыбнулся и уселся за свой рабочий стол. Конечно, в больнице он вел свои дела, ему приносили документы на подпись, и ноутбук всегда был рядом. Но у Александра накопилось очень много встреч с нужными людьми, так как в больнице он ни с кем не общался напрямую. Поэтому сразу в первый же день выхода у Берсеньева были запланированы три совещания. Его партнеры уже собрались в комнате для переговоров.