Ночь богонгов и двадцать три пули
Шрифт:
Вскоре впереди показалась высокая изгородь, тщательно обтянутая новёхонькой колючей проволокой. Поворот руля. Автомобиль послушно поменял направление движения и поехал вдоль забора.
На берегу болотистого ручья «Форд» остановился.
Аль покинула кабину, захлопнула дверцу, вытащила из фургона тяжёлый рюкзак, ловко забросила его за спину и, перейдя через ручеёк по хлипкому мостику, двинулась дальше.
Метров через шестьсот пятьдесят в проволочном заграждении обнаружилась узенькая прореха, в которую она и свернула.
Жёлтый ковёр цветущего рапса, узкая песчанистая грунтовка, вдоль которой росли
— Мать его, затейницу австралийскую! — повернув за грань красно-белой гранитной скалы, выругалась — от неожиданности — девушка на русском языке, а подумав пару секунд, на всякий случай перешла на английский, вернее, на его австралийский диалект: — Похоже, что мой белобрысый возлюбленный не соврал. Причём, ни капли…. Куда, спрашивается, подевалась овальная поляна общей площадью в несколько десятков тысяч метров квадратных? А где идеально-круглый тёмно-коричневый пруд? Сплошной лес впереди. Густой такой. Поросший древовидными папоротниками и колючими кустами. Тут, скорее всего, и дикие звери водятся…. Что теперь делать? Кричать? То бишь, звать Хосе, которому — по дурацким правилам Форта Томсон — мобильник не положен? Как-то не тянет. Вдруг, на этот мой зов из дремучей чащи выскочит кто-нибудь зубастый, голодный и злой? Забраться на самое высокое дерево и старательно осмотреться? Не катит, к сожалению. По стволам и веткам старых эвкалиптов обожают шастать ядовитые древесные змейки. Причём, вперемешку с не менее ядовитыми пауками и клещами. Ладно, попробуем по-другому…
Аль вернулась назад и, потратив минут двенадцать, забралась на вершину солидной красно-белой гранитной скалы, расположенной на отшибе эвкалиптового леса («сегодняшнего» эвкалиптового леса). Забралась, повертела головой по сторонам и облегчённо выдохнула:
— Ага, на юго-востоке, не очень-то и далеко отсюда, к небу поднимается сероватый дымок. Наверное, это Хосе. Подошёл к исчезнувшей поляне с противоположной стороны и понял, что я могу заплутать. Более того, могу слегка испугаться и удариться в пошлую панику. После этого он забрался на ближайший из юго-восточных холмов и развёл там дымный костёр, обозначая таким образом место своего нахождения. Молодец, догадливый и сообразительный…. А если это, не дай Бог, кто-то другой?
Она спустилась со скалы и, ориентируясь на ярко-жёлтое солнышко, упруго зашагала в нужном направлении.
Лес расступился в стороны.
— Действительно, пологий склон холма. А вон и алый огонёк доверчиво проглядывает сквозь тёмно-зелёную листву деревьев, — неуверенно прошептала девушка и, отбросив последние сомненья, громко прокричала: — Эй! Кто здесь? Отзовись! Хосе, это ты?
— Я! — откликнулся знакомый голос. — Иди сюда! Не бойся!
Подойдя к костру, сбросив с плеч тяжёлый рюкзак и слегка отдышавшись, Аль возмутилась:
— Что означает эта дурацкая фраза? Мол: — «Не бойся»? Когда это я чего-то или кого-то боялась? За кого ты меня принимаешь? А?
— Да, я не имел в виду ничего такого, — принялся неуклюже оправдываться рослый широкоплечий паренёк. — Так просто ляпнул. Не подумавши. Само вырвалось…
— Совсем, увалень фермерский, шуток не понимаешь? — лукаво улыбнулась девушка. — Я на тебя не сержусь. Ни капли. Наоборот, искренне хвалю и одобряю. И с костром ты здорово придумал. И место для стоянки выбрал отличное — ровная-ровная площадка, хрустальный ручеёк журчит где-то рядом. Иди сюда. Поцелуемся…
Узнав (после нескольких минут затяжных поцелуев), что им предстоит совместная ночёвка, Хосе предсказуемо обрадовался, пунцово покраснел и принялся бормотать что-то неразборчивое.
— Прекращай заикаться, — посоветовала Аль. — Ромео ты мой трепетный и нежный.
— Уже прекратил. Больше не повторится…. Ну, убедилась, что данная местность является непростой и коварной? Была поляна, и нет поляны. Да и кроме неё много чего пропало — западное болотце вместе с длинноногими цаплями и куликами, круглый пруд, заросли акации, поле с сахарной свёклой, запруда на ручье, где я в детстве ловил жирных ратанов.
— Убедилась, конечно…. А что будет дальше?
— То же, что и всегда, — белозубо улыбнулся Хосе. — Примерно через неделю-другую всё вернётся на прежние места…. Наши сегодняшние действия, госпожа командирша?
— Набери-ка, любимый, ещё сухих дровишек, а потом расставляй палатку. Ещё одно поручение. Вон на том плоском высоком камушке расстели клеёнку, она лежит в правом кармане моего рюкзака. Будет наш обеденный стол. А я пока приготовлю сытный и вкусный ужин. Как ты относишься к австралийскому супу — «том-ям»?
— Положительно…
Стоит отметить, что знаменитый суп «том-ям» является — по определению — тайским. Но Австралия такая страна — впитывает в себя буквально всё, привнесённое эмигрантами: языки, обычаи, анекдоты, национальные стили одежды, бытовые привычки, байки, кулинарные шедевры, ну, и так далее.
При приготовлении австралийского варианта супа «том-ям» используются следующие ингредиенты: лимонное сорго, сушёная лимонная мята, паста чили, креветки, рыба, курица и грибы.
В данном конкретном случае креветки, курятина и шампиньоны были консервированными, а рыба, и вовсе, отсутствовала. Так сказать, скромный походный вариант. На любителя.
Примерно через полтора часа всё было готово для.… Для чего? Ну, для начала официально-кулинарной части любовного свиданья…. Свиданья? Хорошо, для начала любовного полномасштабного спектакля. Из знаменитой и нетленной серии: — «К этому всё и шло…». Мол: — «Первая брачная ночь — зачастую — опережает сам брак…».
То бишь, палатка была установлена, костерок пылал ярко и приветливо, запасы сухих дров откровенно впечатляли, над эмалированными мисками, надоедливо щекоча ноздри, поднимался ароматный парок, на разрезанные напополам пшеничные булочки было щедро намазано сливочное янтарно-жёлтое масло, высокие пластиковые стаканчики, соответственно, были наполнены — на две трети — благородной «Белой лошадью».
Приближался вечер. Установилось полное безветрие. Нежно-малиновое солнышко зависло рядом (в пяти-семи собственных диаметрах), с изломанной линией горизонта. В ободранных кустах акации о чём-то оживлённо ворковали бойкие австралийские свистуны. Полная идиллия и самая натуральная пастораль, короче говоря…
— Как же красиво вокруг! — беря в ладошку пластиковый стаканчик, пафосно объявила Аль. — За что выпьем, мой благородный и нетерпеливый ухажёр?
— Ну, не знаю…, — замялся Хосе. — Может, за нашу любовь?