Ночь до дедлайна
Шрифт:
– Дышите воздухом, - мрачновато уточнил он, - и она при этом курит?
Я легкомысленно пожала плечами:
– А она умудряется как-то совсем не вонюче курить, у неё большой опыт. Да и курит она две минуты, а простоять тут можно и час. Красиво же?
Он молчал, я посмотрела на него, он задумчиво смотрел куда-то вниз, на мусорные баки. Я протянула руку и мягко тронула его подбородок тыльной стороной ладони, заставляя поднять голову, и шёпотом сказала:
– Небо там.
Он на миг нахмурился, потом как будто очнулся, во взгляде появилась осмысленность, и глаза тут же поражённо расширились, как будто он никогда до этого неба не видел.
Я убрала свою дерзкую руку, сама пытаясь понять, как у меня хватило смелости это сделать, наверное, я смогла, потому что он на меня не смотрел, или потому, что пьяная. Не знаю. Но теперь Миша смотрел на небо, а я смотрела на него, вспоминая Иркины пьяные восторги по поводу его красоты. Я раньше даже не обращала внимания на то, что он действительно красивый. Какой-то непривычной диковатой красотой, такие актёры обычно играют злодеев и варваров-завоевателей, предводителей восстаний, всяких бандитов. Как я посмела вообще полезть руками к этому лицу? Он мой начальник, как я буду с ним работать…
Стало стыдно, жаркая кровь бросилась в лицо, я отвела глаза, начала смотреть на небо, но в очертаниях облаков было слишком много от Миши, он стоял рядом, а я как будто резко протрезвела, вдруг осознав себя в своём теле и в этом моменте, я же каких-то пять дней назад об этом фантазировала, увидев его на парковке - он рядом, он знает моё имя, мы пьём кофе вместе… И вот, это происходит, а я застыла в оцепенении, и боюсь пошевелиться.
За спиной раздался конский топот, я вышла из ступора, оборачиваясь с улыбкой - Ирка, я всегда удивлялась, как такое тощее создание может так по-слоновьи топать. Она выглядела потрёпанной, но живой и жизнерадостной - волосы торчком во все стороны, полусмытый макияж под глазами, Димина футболка до колен, кофейная чашка в руке. Она заглянула к нам на балкон и хрипловато объявила:
– Я иду, всем срочно изобразить радость!
Мы улыбнулись, переглянулись, я скорее перевела взгляд на Ирку, как будто спеша получить противоядие после взгляда в Мишины глаза, это было слишком сильно и опять вводило в ступор. Ирка помогала, от неё распространялась жизнерадостность и пофигизм, я отодвинулась, чтобы дать ей место, она качнула головой и пошла толкать Мишу:
– Нет, мне сегодня сюда, пожалуйста!
– втиснулась между Мишей и пепельницей, достала сигарету и нетвёрдой рукой зачиркала зажигалкой, затянулась и улыбнулась как будда, сразу становясь спокойной и расслабленной. Посмотрела на Мишу и сказала: - Привет, я Ира.
– Я знаю, уже виделись, - с улыбкой кивнул он, она кивнула так, как будто была в курсе, просто хотела убедиться, выдула залпом полчашки кофе, и спросила:
– Как вам моя вечеринка?
– Хорошая вечеринка, - кивнул Миша, она расплылась в кошачьей улыбке и промурлыкала:
– Это мне Алиска-моя киска организовала, и Димася. Горжусь, прям балдею, - затянулась в последний раз и потушила сигарету, махом допила кофе, и объявила: - Так, всё, я ухожу, всем изобразить скорбь! Уговаривать остаться не надо, всё равно не останусь, я спать хочу. И вы тоже можете поспать, я сегодня само гостеприимство, и у меня в гостиной есть диван, который всегда разложен, пользуйтесь.
– Посмотрела на меня и гадко самодовольно ухмыльнулась, шепча: - Всё равно на твоей кровати Димася спит, а на моей буду спать я, так что у вас нет выбора. Всё, ладно, я пошла, не буду вам мешать. У вас всё хорошо?
– Всё хорошо, - нестройным хором ответили мы, Ирка улыбнулась ещё шире и кивнула:
– Это хорошо, когда двоим хорошим людям хорошо, особенно если предохраняться, чтобы уж совсем хорошо стало.
Я вспыхнула и прошипела:
– Ирка!
– Что?
– невинно захлопала глазами именинница, - я взрослая современная женщина, и о тебе, между прочим, забочусь. Я пойду.
– Иди, - мрачно прошипела я, она бессовестно улыбнулась и вышла в кухню, там зашумела вода, я случайно поймала Мишин взгляд, он тихо смеялся, глядя на Ирку через окно:
– Умная девочка. На кого учится?
– Она работает, в пекарне, - я отвернулась скорее, чтобы иметь возможность смотреть на небо и делать вид, что это я от рассвета такая красная.
Он тоже стал рядом со мной, отпил чая, собрался что-то сказать, и тут дверь в кухню опять открылась, заглянула Ирка, и положила руки на плечи нам обоим, посмотрела в глаза по очереди и потянулась ко мне, громко шепча в ухо:
– О, да, я разбираюсь в булочках! И я тебе как эксперт отвечаю, вот эти - просто космос!
– и шлёпнула по заднице меня, и, как я поняла через секунду, Мишу тоже.
Я медленно обернулась, хрипло от злости и смущения шепча:
– Спать ложись, пожалуйста.
Ирка, отпрыгнувшая от греха подальше на середину кухни, хихикала и потирала ручки, а после моих слов изобразила гордую позу:
– Ты чё думаешь, я это по трезвому не повторю? Да легко!
– Я знаю. Спать иди.
Мне уже хотелось её ударить, она поняла, изобразила горькую обиду и смирение, опустила голову и побрела в спальню.
Я закрыла дверь на кухню, отвернулась и стала смотреть на небо, от стыда хотелось провалиться, и то, что Мишу это только веселило, уже начинало подбешивать. Мог бы тоже смутиться хоть раз, хоть для приличия.
Он допил чай и протянул мне чашку, у меня сердце оборвалось - всё, сейчас уедет. И он сказал:
– Можно ещё?
– Да, сейчас, - прозвучало как "слава тебе, боженька милостивый-добрый-хороший, спасибо-спасибо", мне самой было смешно и стыдно за свой голос, я поспешила скорее в кухню, подальше от Мишиных всё понимающих глаз. Слишком много понимающих. Он видел то сообщение, вот провалиться мне на месте, видел. Что теперь делать?
Я наливала чай, себе тоже добавила кипятка, хотя и без этого вся горела, вернулась на балкон и протянула Мише чашку, уставилась на небо… и почувствовала, как Миша становится рядом, близко, вплотную. Его плечо коснулось моего, и моё смущение взяло новую высоту - это мне казалось, что я горю, горело, на самом деле, Мишино плечо, а я была ледяной, и от того места, где он меня касался, стал распространяться жар, пульсацией по коже, почти вибрацией. Его рубашка была слишком тонкой, а на мне вообще было платье без рукавов, и его твёрдое плечо…
Внутри зарождалось какое-то новое, незнакомое ощущение, похожее на жажду и боль одновременно, оно захватывало меня, постепенно распространяясь из груди во все стороны, начали дрожать руки, я поставила чашку на перила балкона, сжала пальцы сильнее. Миша тихо сказал:
– Устала?
Я неопределённо двинула плечами, он взял чашку в левую руку, а правую опустил вниз, где я её не видела, потому что продолжала смотреть на небо, как на единственное спасение. Миша сказал ещё тише:
– Сейчас допью и поеду, утро уже. Мосты уже должны быть в порядке. Да?