Ночь дракона
Шрифт:
– Тебе надо спуститься, – хрипло проговорил я. – Остров Ушима уже недалеко. На рассвете мы должны войти в порт Хейси.
Кицунэ рассеянно кивнула, все еще глядя вдаль. В ее глазах отражалась луна.
– Все такое огромное, – тихо-тихо сказала она, будто боялась повысить голос. – Такое чувство, что в мире нет никого, кроме нас. А мы – просто песчинка между океаном и небом. Сразу думаешь, какой же ты крошечный и до чего мало значишь. Как жучок, угодивший в паутину, – бьешься, бьешься, думая, что от этой битвы зависит судьба мира, а на деле ты просто букашка. – Она выдержала паузу и едва заметно улыбнулась. –
– Твоей силой буду я, – негромко проговорил я в ответ. – Позволь стать твоим оружием, клинком, разрубающим врагов. Уж это мне по плечу. – По Юмеко пробежала дрожь. Мое сердце в ответ застучало быстрее. – Быть сильным – вовсе не значит победить в битве, – напомнил я. – Ты же сама мне говорила. Ты можешь биться другими способами, Юмеко.
– Лисьей магией, – пробормотала она. – Иллюзиями и фокусами. Но подлинной силы, как у вас с Рэйкой, у меня нет. Я постараюсь, Тацуми. Сделаю все, что могу, но Генно ведь уже знает, чтo я из себя представляю. Что же мне остается?
– Одержать победу над господином oни, сильнейшим демоном, которого только знал Дзигоку. Прятать свиток от убийцы демонов Каге во время путешествия через полстраны. Выжить, хоть и бессмертная даймё Клана Тени жаждет твоей смерти. Заставить господина Иесаду из семейства Каге вопить и плясать как марионетка, запустив ему в штанину наколдованного грызуна, – последние слова заставили Юмеко фыркнуть, да я и сам усмехнулся. Об этой позорной чайной церемонии и ее потешном финале я услышал от ронина. Сам я встречался с господином Иесадой лишь раз, и, хотя моя человеческая половина уже привыкла к неизбывной надменности и высокомерию аристократов, демон во мне еле сдержался от того, чтобы не содрать с его лица заносчивое выражение и не запихать его ему же в глотку.
Я посерьезнел.
– В тебе достаточно сил, чтобы спасти человечью душу из Дзигоку и высвободить oни, заточенного в меч на целую вечность, – закончил я. Золотистые глаза кицунэ встретились с моими. Сердце сделало причудливый кувырок в груди.
Я похолодел и отвел взгляд, приказывая себе успокоиться, изгнать все чувства. Схватившись за край вороньего гнезда, я всмотрелся вдаль. И что я творю? Всякий раз, когда Юмеко была рядом, я терял над собой власть, а чувства так и норовили выплеснуться наружу. Когда-то именно из-за этого я поддался Хакаимоно. А сейчас положение стало еще опаснее, ведь демон во мне ничем не скован и так близок к тому, чтобы меня поработить, что я уже отчетливо ощущаю, как внутри кипит кровожадная ярость.
– Возможно, ты пожалеешь об этом решении, когда Генно проиграет схватку, – сказал я кицунэ, стоявшей позади меня. – Ведь ты спасла не только Тацуми, но и демона. Хакаимоно по-прежнему живет во мне, не забывай об этом.
Я почувствовал на себе взгляд Юмеко. Ветер трепал наши волосы и раскачивал платформу, на которой мы стояли.
– Gomen, Тацуми, – наконец извинилась она. Я с недоумением сдвинул брови. – Я ведь даже не спросила, хочешь ли ты стать демоном. Ты жалеешь, что я тебя спасла?
– Нет, – выдавил я из себя. – Я рад, что оказался тут с вами, что смогу искупить свои ошибки, если помешаю Генно загадать Желание и одолею его. Но… Я не могу обещать, что не начну бросаться на всех без разбора – и на врагов, и на друзей. Прежде у меня получалось потушить злость и жестокость Хакаимоно, потому что они не были моими. Я с детства обучен отстраняться от любого чувства, так что я контролировал ситуацию. А теперь жестокость стала частью меня. И если я начну убивать, то, возможно, уже не остановлюсь.
– Я не боюсь.
Внутри вспыхнули страх и злость. Она так и не поняла, кто я такой и на что способен. Довольно, Тацуми. Если тебе и впрямь важна судьба этой девчонки, прекрати эту игру немедленно. Ты демон, надежды – не для тебя. Если все останется как есть, недалек тот час, когда ты исподтишка нападешь на нее. Пора покончить с этим раз и навсегда.
Я обернулся, давая волю ярости, злобе, жестокости, которые все это время бурлили у меня в крови. Рога запылали, отбрасывая алые отсветы на лицо Юмеко, огненные символы засияли на руках и шее, просвечивая сквозь ткань рубашки, на пальцах отросли обсидиановые когти, челюсти ощетинились хищными клыками. Я посмотрел на Юмеко и сощурился. В глазах в этот миг наверняка тоже играл зловещий красный огонь.
Взгляд Юмеко тут же наполнился испугом. Она уставилась на меня и отшатнулась. Перед ней стоял сущий демон. Он смотрел на нее пристально, грозно, не скрывая своей кровожадности и не обращая ни малейшего внимания на отчаяние, подтачивающее мою душу. Мне совсем не хотелось так с ней поступать. Юмеко стала первым человеком, который сумел разглядеть, что я не только убийца демонов Каге, ходячее оружие. Больно было думать о том, что она запомнит меня в этом демоническом обличье. Запомнит господина oни, порочного и неисправимого. Но выхода у меня не было. Будет лучше, если она испугается и возненавидит меня сейчас, не дожидаясь дня, когда я неизбежно ее предам, – а он точно настанет.
– Вот кем я стал, – холодно отчеканил я с демоническим рыком. – Вот что такое человек и демон, слитые воедино. Я благодарен тебе, Юмеко. Даже не сомневайся. Но держись от меня подальше. Иначе мое лицо может стать последним, что ты увидишь в жизни.
Юмеко заморгала, прижала уши к голове. На ее лице вдруг проступило странное, решительное и дерзкое выражение, будто она собрала всю свою храбрость, что только была. Не успел я опомниться, как она сделала шаг вперед, обхватила ладонями мои щеки и поцеловала меня.
Что?..
Я потрясенно застыл, тут же позабыв о пылающем гневе и жестокости. Когти и клыки исчезли, символы на руках поблекли и золой развеялись по ветру.
Я схватил Юмеко за плечи, прижал к себе, почувствовал собственной кожей, как колотится сердце у нее под ребрами.
Легкое, нежное прикосновение ее губ не продлилось долго, но его оказалось достаточно, чтобы перевернуть мой мир вверх дном и распалить внутри пожар. Когда кицунэ отстранилась, я уставился на нее как завороженный. В ее золотистых глазах читалась уверенная искренность – но в них не было и капли страха.