Ночь герцогини
Шрифт:
– Рад видеть вас, – пробормотал он, когда она молча уселась напротив него. Потом поднял глаза на Стрейнджа, и уголки его губ дрогнули в улыбке. – Иногда и у вас, Стрейндж, бывают, заметны проблески здравого смысла, – хмыкнул он.
Гарриет молча огляделась. Стены комнаты были обтянуты темным шелком. У камина собрались четверо или пятеро мужчин. В гостиной почти не было мебели, если не считать двух небольших карточных столов и нескольких удобных кресел.
– Это огромная честь – получить приглашение принял, участие в карточной игре в доме лорда Стрейнджа, –
– И в чем же состоит эта честь? – Гарриет обратила внимание, что среди приглашенных джентльменов были самые прославленные из профессоров Кембриджа. Заметила она и еще одно знакомое лицо – это был ведущий актер театра в Гайд-парке. Ей случилось беседовать с ним накануне вечером – он признался ей, что ему не по душе роль Гамлета, а потом так подробно, в деталях, перечислил все допущенные автором нелепости, что Гарриет сначала немного опешила, а потом решила, что, вряд ли теперь у нее появится желание вновь посмотреть «Гамлета».
– Об этой игре ходят легенды. Иногда в нее играют четверо, иногда – восемь человек. Кого-то исключают из игры – иногда на один вечер, иной раз навсегда, – но никто и никогда не осмеливается жаловаться или протестовать. Но я знаю, что многие, приехав в Фонтхилл, гостят тут неделями, втайне умирая от желания сделать хотя бы одну ставку в этой игре.
Гарриет снова огляделась. Поуви, обходя собравшихся, предлагал им какой-то рубиново-красный ликер. – В гостиной стоял негромкий гул голосов – все были радостно оживлены.
– Это игра на деньги? – осторожно спросила она.
– Ставки в игре очень высоки, – уклончиво ответил Вилльерс. – Весьма высоки, я бы сказал. Это вас беспокоит?
– Бенджамин как-то раз сказал, что деньги – пустяк по сравнению с тем удовольствием, которое получаешь от самой игры.
– Видите ли, игра в карты несколько отличается от шахматной партии, – подумав, заметил Вилльерс. – Их даже сравнивать нельзя.
– И что это за игра? Как вы сказали… примеро?
– О, я бы сказал, весьма примечательная. Тут нужно обладать… ммм… определенной выдержкой. Умением лгать и блефовать. – Больше он ничего не сказал, и Гарриет поняла, что на этом объяснения закончились. – Взгляните-ка туда, – спустя какое-то время пробормотал он. – Похоже, ваше появление вызвало интерес.
Гарриет, подняв глаза, перехватила устремленный в ее сторону взгляд незнакомого ей мужчины, чье лицо странным образом напоминало волчью морду.
– А вы, полагаю, и есть юный мистер Коуп? – рявкнул он.
Встав из-за стола, Гарриет поклонилась.
– Да, сэр. Вы угадали. Однако у вас преимущество… я пока не знаю, с кем имею честь…
– Лорд Скипуит.
– Лорд Скипуит, – услышала она негромкий голос Вилльерса, – член парламента. Именно ему принадлежит решающее слово в вопросе об Ирландии. Так что вам оказана великая честь, юноша.
Гарриет снова поклонилась, почувствовав на себе изучающий взгляд. Лорд Скипуит, прищурившись, оглядел ее с головы до ног, и Гарриет, заметив, что его внимание приковано к ее ногам, затаила дыхание.
К счастью, лорд Скипуит, фыркнув, отвернулся. Гарриет, почувствовав, что вновь обрела возможность дышать, села за стол.
– Похоже, он решил, что перед ним один из тех, кого обычно именуют Молли, – хмыкнул Вилльерс.
– Что это значит? – удивилась Гарриет. – Я это слышу уже не в первый раз.
– Мужчина, предпочитающий спать не с женщиной, а с другим мужчиной. – Вилльерс пожал плечами. – Обычно подобные типы выглядят достаточно, женоподобными. И Скипуит, чтоб вы знали, придерживается на этот счет весьма консервативных взглядов.
Гарриет, спохватившись, поспешно развалилась на стуле и закинула ногу на ногу, как в ее представлении сделал бы в подобном случае слегка развязный молодой человек.
Вилльерс одобрительно оглядел ее.
– Неплохо бы еще рыгнуть, – предложил он.
– Похоже, вы просто наслаждаетесь всем этим, – возмутилась Гарриет.
– Еще как! Знаете, когда оказываешься на волосок от смерти, на многие вещи начинаешь смотреть по-другому, – пожал плечами герцог. – Становишься более терпимым. И еще начинаешь намного больше ценить жизнь.
– Вы приехали в Фонтхилл именно для того, чтобы принять участие в игре, верно? – в упор спросила Гарриет, начиная кое о чем догадываться. Ей с самого начала не давало покоя, почему герцог так рвался приехать на ничем не примечательный прием в загородном доме лорда Стрейнджа. Из-за обилия дам, которыми славились эти приемы? Вряд ли, подумала Гарриет. Непохоже, чтобы его так интересовали женщины. Еще меньше ей верилось в то, что герцог вдруг стал проявлять интерес к разного рода научным открытиям или театральным постановкам – двум основным развлечениям, которыми обычно потчевал своих гостей лорд Стрейндж.
– Ну, нельзя же всю жизнь играть исключительно в шахматы, – пожал плечами Вилльерс. – А, вот и вы, Стрейндж! И лорд Каслмейн! Как замечательно, что вы решили присоединиться к нам, милорд! Вы уже знакомы с мистером Коупом?
Гарриет, снова поднявшись из-за стола, расшаркалась перед лордом Каслмейном, краем глаза незаметно разглядывая его. Это был еще совсем молодой человек с бородкой клинышком. На носу у него поблескивали очки.
– Имейте в виду, Коуп, Каслмейн на бирже – самый главный человек, – заметил Вилльерс.
– На финансовой бирже? – уточнила Гарриет.
Губы лорда Каслмейна раздвинулись в ленивой усмешке. Блеснули зубы.
– Естественно.
– Держу пари, Каслмейн, у вас сейчас забот полон рот: небось из кожи вон лезете, чтобы всем им угодить – и королю, и казначейству! – опустившись в кресло, бросил лорд Стрейндж.
Каслмейн покусал губы.
– Боюсь, в палату очень скоро поступит запрос, который вряд ли придется по вкусу его величеству. Скорее всего, запрос по поводу сокращения расходов.