Ночь греха
Шрифт:
– Я не могу, – сказала она, открывая глаза, зардевшись от смущения. – Моя шнуровка…
Его глаза затуманились, и он рассмеялся:
– А, ну конечно! Ваш проклятый корсет!
Энн пребывала в нерешительности, голова у нее все еще кружилась, и он прижал ее голову к своей груди.
Его сердце билось с шумом, медленно и сильно, под ее щекой. Его голос шептал ей на ухо, его дыхание не ускорялось.
– Скорлупа английских приличий мешает вам дышать. Не волнуйтесь. Теперь мы можем двигаться пристойнее. Мы почти пришли.
Твердые мускулы под тонкой тканью его рубашки согревали ее, пока ее сердце не стало биться легче и дыхание не замедлилось, словно пытаясь соответствовать мечтательному ритму его дыхания.
– Где мы находимся?
Джек осторожно отстранил ее, придерживая за оба локтя.
– Мы почти у цели, или выдумаете, что мы бежим наугад вдоль берега реки?
Она огляделась, ничего не увидев, кроме тумана.
– Вы знаете это место?
– Вся земля по ту сторону этой беспокойной реки принадлежит Уилдсхею. В десяти милях за этими лесами стоит дом моего отца, где через несколько часов вы сможете выпить чаю в благопристойной скуке золотого салона. Нужно только перебраться через реку.
Лорд Джонатан снова взял Энн за руку и повел через очередные заросли ивняка. Они вышли на небольшую лужайку. Темное здание возвышалось на их дороге – дом паромщика, явно давно пустующий, тропа, ведущая к нему, заросла травой и молодыми деревцами. Маленькая пристань выдавалась в реку, дерево ее с годами наполовину сгнило и покрылось илом.
– Здесь нет лодки, – сказала Энн, скрывая разочарование. – Да и откуда ей взяться в таком заброшенном месте?
– Тогда, может быть, пустимся вплавь, как утки? – Уголки его рта чуть изогнулись. – Тсс! Сейчас у нас появится общество.
Он увлек ее в очередной ивняк. Высокие зеленые стволы, листья, выступающие, как стрелы, загораживают обзор. Река гремит. Его ноздри трепещут, как у оленя, почуявшего охотников, но он улыбнулся ей и подмигнул.
– Лошадь, – шепнул он ей на ухо, – везущая несчастливый груз.
Энн припала к нему, как лоза, он обнял ее за талию, и она подумала, что сейчас не побоится даже встречи с демонами. Стук копыт приближался. Между изгибающимися стволами она заметила блеск кожаной шляпы. Дыхание у нее замерло, кожаная шляпа повернулась, открыв худое лицо, сужающееся к подбородку.
Человек окинул взглядом берег. У него были светлые глаза, цвет их на фоне загорелой кожи казался странным, как у голубоглазой собаки. Лошадь снова двинулась, и человек исчез из виду. Энн прислушалась к шороху и чавканью копыт по раскисшей земле. Рука, лежавшая у нее на талии, была сильной, надежной, но все же мелкая жаркая дрожь пробежала вниз к животу, словно она все-таки боялась.
– Теперь мы спасены, – сказал лорд Джонатан. Энн тяжело вдохнула сырой воздух.
– Кто это был?
– Человек, который хотел бы найти меня. Однако пока что я не готов встретиться с ним.
– Он не вернется?
– Ему придется наблюдать за бродом и стеречь дороги там, ниже по реке.
Лорд Джонатан отошел, чтобы посмотреть на быстрое течение. Дождь блестел на его темных волосах и сильных плечах, обрисовывая его силуэт на фоне деревьев на другом берегу. Он стоял, как статуя, погрузившись в размышления.
– Значит, мы здесь в ловушке? – спросила наконец Энн.
Он оглянулся. На мгновение ей показалось, что она увидела полное равнодушие в его взгляде, прежде чем он улыбнулся. Конечно, она для него не важна. Как, в конце концов, не важен для нее и он. Скоро она вернется домой в Хоторн-Аксбери, где выйдет замуж за Артура. Но здесь, рядом с этой быстро мчащейся рекой, наедине с этим человеком, эта мысль, как ни странно, угнетала, особенно когда на его лице появлялась необузданная радость.
– Напротив, лодка спрятана примерно в сотне ярдов дальше по берегу справа от нас.
– Откуда вы знаете?
– С помощью наблюдений и дедукции, мисс Марш, методами науки. Склоненный тростник, полоска потревоженной земли, очертания пейзажа и знание человеческой природы. – Он протянул руку. – Пошли!
Лодка была привязана к стволу ивы, скрытому среди осоки и высокой травы в бочаге у берега. Энн сжала его пальцы, шлепая за ним, и он помог ей вскарабкаться в лодку. В считанные мгновения Джек освободил весла и направил лодку на середину реки. Энн припала к скользкому сиденью и смотрела, как шевелится ткань рубашки на его груди. Ее меняющиеся очертания наполнили ее томлением.
Лодку швыряло. Вода бурлила и закручивалась среди зарослей тростника. Течением несло бревна и всякий мусор. Энн думала только о красоте торса сидевшего на веслах мужчины.
Джек пустил лодку по течению. Единственное, что угрожало им сейчас, – это плывущий мусор, остатки бури. В остальном же река могла нести их вниз по течению благополучно, как в детской колыбели, туда, где вспухшие воды вольются в залив у Смайлз-Боттома.
Он тихонько шевелил веслами.
– Дом у переправы, – сказала Энн, – и та заросшая тропа, они заброшены много лет назад?
Ее хрупкое тело тонуло в изобилии ткани, подол синего платья отяжелел от грязи, прилипал к лодыжкам. Прическа превратилась в бесформенное гнездо из непокорных локонов.
Он смотрел на нее и вспоминал, как дрожал ее пульс под его пальцами, когда он держал ее за руку. Ее кожа пахла свежестью. Она была смелая и живая. Но она не могла дышать из-за своего корсета. Даже воздух, необходимый для жизни, ограничен, нормирован, словно за свободным вдохом должно непременно последовать распутство.
Джек ощутил что-то похожее на возмущение, но дал этому чувству уплыть вместе с речной водой.
– Когда моя мать предложила построить новую дорогу и новый мост, – сказал он, – переправа стала не нужна. Двадцать лет назад плюс-минус пара зим и лет.
– Но кто-то держит эту лодку?
– Браконьеры, мальчишки, вечно неудачливые моряки, которые всегда болтаются рядом с любой рекой.
– Вот как! – Ресницы у нее были длинные и на удивление темные, они веером легли на щеки, когда она посмотрела вниз, на воду, плескавшуюся у ее ног. – Но не те, с кем мы уже встречались?