Ночь кровавых видеофильмов
Шрифт:
— В корень зришь, — хохотнул ведун. — Придет время, и ты его — как кабана… Ух! Глянь, как наяривает!
Глаза девки закатились. Пламя уже не мерцало и полыхало вовсю.
— Вот сейчас, гляди, не упусти свой урок!
Девка выдохнула со свистом, пламя вздулось шаром, накрыв ее полностью, но тотчас сжалось, свернулось в жгут, вырвалось из девкиного нутра вверх и ушло в продух. Девка обмякла и повалилась на засыпанный соломой пол.
— Бог ушел…
Это сказала вторая девка. Вернее, вздохнула.
— Видел? — поинтересовался
— Вроде, — не слишком уверенно проговорил Сергей. — И в чем урок?
С тем, что он видел, что-то происходило. Точнее, с ним, Сергеем, происходило. С его памятью. Нет, он помнил то, что только что видел, но как-то… смутно. Будто сон. Яркий, но… Сон.
— Не «вроде», а запоминай, — строго произнес ведун. — Повтори мысленно, укрепи в уме. Кромешное оно такое. Ни вещи оттуда, ни память о них у нас не держатся. Рассвет придет, и все, что не удержишь, истает. Потому запоминай. И то запоминай, что незримое не зрят не потому, что его нет, а потому, что оно как след на снегу, что сам себя заметает. Миг — и уже не спознаешь. А там и вовсе время заровняет, как метель снегом. Что видел, забыл. Будто и не было.
Ну надо же. Сергей только сегодня о том же думал. И немедленно получил очень зримое доказательство. Или это ему ведун специально устроил?
Сергей покосился на Избора. Ведун поймал его взгляд, подмигнул. С таким выражением, что Сергея аж передернуло. Прям как у полуволка, когда тот кишки кабаньи, давясь, глотал. Показалось даже, что рот и борода ведуна в крови перемазаны.
Вот что за пакость!
Свалившаяся с лавки девка пришла в себя, охнула, заворочала головой, попыталась подняться…
— Помоги сестре, — велел Избор второй. — А потом сюда иди.
Подошла. Мелкая. Ниже Сергея сантиметров на десять, а Избору и вовсе по плечо. Замерла, не поднимая головы. Дышит часто, сосочки напряглись, пахнет… Возбуждающе. Гормоны все-таки проснулись.
— Хочешь ее? — спросил Избор.
— Хочу, но не буду. Лучше скажи, я тебя правильно понял? То, что мы видели, это все люди видят, только забывают потом?
— Видят не все. Я. Ты. Рёрех. Прорвич, которого ты Костяному подарил. Немногие зрят, но еще меньше — ведают. Ты мог бы. Но не будешь.
— Почему?
Девка вздохнула, качнулась, перенеся вес на другую ногу. Запах от нее ослаб.
— Тебе невместно! — вдруг рыкнул ведун и хлопнул Сергея по спине с такой силой, что его от неожиданности бросило вперед, на девку. Пришлось ухватить ее, чтобы устоять.
Девка с готовностью приникла, но Сергей ее тут же отодвинул. Повернулся в Избору:
— Не понял?
— Я и сам не понял, — пробормотал ведун.
Сергей понял: тот смущен. Интересно, почему?
— Значит, не будешь девку? — перевел разговор Избор.
Сергей мотнул головой.
— Тогда спать иди, — буркнул ведун.
Он явно был недоволен. Знать бы еще чем?
Да пофиг.
Сергей развернулся и вышел во двор.
Полуволк тут же оказался рядом. Лизнул руку. Вот кто признал старшим без всяких унизительных процедур. Даже против хозяина пошел сегодня: не стал рвать, когда приказали. Сергей почесал зверя над бровью. Полуволк потерся о бедро, скульнул, потом взвыл негромко. Снаружи так же негромко отозвались. Стая мамашина пришла.
— Иди, погуляй, — разрешил Сергей, приоткрывая створку ворот.
Зверь скользнул наружу и потерялся в тенях.
Сергей сел на колоду для рубки дров, задумался, перебирая в уме все случаи, когда он видел всякое потустороннее. Случаев было много. Но первым вспомнился тот из прошлой жизни, когда на них со Сладой на ночной полянке напало лесное чудище. А может, и не лесное… Чуть не задушило, гадское. Тот Рёрех, который старый, объяснил потом: мол, время было для чудища удачное. И место. Граница меж Той и Этой Сторонами крепка, но временами слабнет. Так что не только всякая дрянь снизу лезет, но и сверху. Бывает, и боги спускаются не в духе, а в самой настоящей плоти. Могут даже женщину оплодотворить.
И попробуй не поверь, когда сам лично в такую гадину ножом тыкал. А нож, что характерно, втыкаться не желал.
Что в сравнении с этим какие-то оптические эффекты?
Ага, в домике тишина наступила. Натетёшкался старый.
«Сейчас выползет наружу и примется жизни учить», — подумалось беззлобно.
Вышел. Первым делом — к бочке с водой. Потом — к Сергею.
— Зачем кудлатого выпустил?
— Пусть побегает. Или мы кого-то боимся?
Хмыкнул.
Уселся рядом. Сдавил лапой плечо Сергея.
— Воин от бабы никогда не откажется, — произнес наставительно.
— Угу, — Сергей подавил желание высвободиться. — И от пожрать тоже. Но это не повод жрать из свиной кадки.
— Всяко бывает, — Избор отпустил плечо. — У нас свининка осталась или ты все кудлатому скормил?
Сергей промолчал.
— Ладно, пойду ушастого поймаю, — Избор поднялся и пошел к воротам.
«Интересно, как ты его голый ловить будешь?» — злорадно подумал Сергей. — «Удом потрясешь заместо морковки?»
Каково же было его удивление, когда тот минут через пять вернулся, неся за уши здоровенного зайца. Причем живого.
— Убей и обдери, — велел он Сергею.
И проворно ухватил за руку, когда Сергей достал из кармашка в сапоге дареный ножик.
— Не этим, ослоп [6] ! Обычный возьми!
Заяц, что интересно, во время их диалога сидел рядом, не шевелясь, словно загипнотизированный.
Ну да неважно какой. Еда есть еда.
— Не знал, что ты так можешь, — сказал Сергей.
6
Ослоп — дубина.