Ночь на окраине
Шрифт:
– Вернись, вернись быстрее! Там всё моё в «квадрате».
Он сполз с меня. А я, проклиная всё на свете, помчалась назад в шар. Тыкаясь как кошка в темноте по углам. «Дети останутся без мамки, две дочки и псина. Зато мужу наконец насолю или ему повезет, когда меня не станет? Останется ему прекрасная квартира в новом четвертом микрорайоне с балконом и отоплением, паркетными полами сияющими и лаковыми. Тьфу, черт! О чём думаю?.. Через тернии к звездам, – горестно про себя думала я. – Где же этот квадрат?» Мысли петляли и пугались.
Вдруг стало внутри головы ясно, мои мысли исчезли, как будто за меня кто-то думал. Зеркальный квадратный сундук
Я вернулась к телу, лежащему на земле. Он немного оклемался. Открыл панель на сундуке, поработал с кнопками управления. Вдруг огонь, шар и всё это место стали прозрачными – невидимыми глазу. Не сразу, а постепенно, сначала сквозь растворяющееся марево исчез догорающий шар, а потом стерлись все остальные следы, обгоревшие кусты, дерево, обломки. Мое любимое выражение «Портал открылся и закрылся» сработало. Только обгоревшая трава осталась и гроза, лупившая по плечам и двум головам. Он и я на траве.
Некстати вспомнился орел с поломанным крылом в нашем старом доме. Ваня принес его и кормил. А он всё равно сдох. Не жилец был, если крыло сломано. Вот с этим орлом я и осталась один на один. Да еще сундук. Не потяну два предмета. Потащила по очереди. Костей у него не было, мягкое тело, ничего не упиралось, не тыкало в спину. Пришелец легче нашего мужика, хотя их я не носила на себе. Как там санитарки на войне по нескольку солдат выносили из-под огня? Рука свешивалась перед моим лицом, и я ее невольно разглядывала. Говорили, когти у них, а тут длинные тонкие пальчики, правда, с перепонками. Что за дурацкие мысли? Мысли глупые, сама грязная, еще подумает, что все женщины у нас такие же страшные.
Дождь кончился внезапно. Кино бесплатное. Остановилась передохнуть, вытерла лицо рукавом. «Слава богу, – опять некстати подумала я, – он двуногий и двурукий. Что теперь делать?» Он кое-как передвигался. Затащила его в комнату, туда, где пульт охраны. На пульте горел свет, меня вызывал центральный пульт охраны. Я кинулась отвечать. Переключать ключи. Работа не ждала. Хорошо хоть «тревог» не было.
У нас была подстилка неизвестного происхождения, общая, иногда ночью можно было полежать на стульях, сдвинув их. Вот туда я и определила дорогого для Земли гостя. Великосветский прием, прямо скажу, не удался. Как у нас водится, включила электрический чайник. В углу стоял обычный умывальник. Умылась и ему предложила. Посмотрела на свой вид в разбитое зеркало на стене. Ужаснулась. Какая там прическа, завивка, косметика?!
Шел час за часом, он лежал с открытыми глазами, вроде в сознании. «Завтра суббота. Сюда никто не придет, может, еще сутки отдежурить, а может, скорую помощь вызвать?» – горестно прикидывала я.
– Не надо! – ясно сказал он безо всякой коробочки, и ноги у меня подкосились.
Значит, читает мысли. «А мне скрывать нечего, – безрассудно рассудила я. – Думать о чём-то хорошем не могу, чего уж тут хорошего. Даже если увезут, лечить не смогут. Что они в инопланетянах понимают, если в своих земных болезнях не разберутся, еще отравят». Вопросов даже у меня море, а к нему сейчас радио, телевидение, и родное «Приуралье» пожалует, и КГБ, и вообще спрячут от греха в бункере.
Первый контакт. Посланец из космоса. «А со мной что будет? Ликвидируют», – с ужасом представила я. Да таких контактов полно было, всё
– Я хочу остаться здесь, на Земле. Мои не отпускают. Во мне много человеческого. Буду полезным.
Так коротко и ясно.
– Ладно, разберемся.
Я отвела его по лестнице на второй этаж.
– Сиди, не высовывайся.
Утром пришла Ирина Захаркина, сменщица. С быстрыми горящими как черный уголь глазами, ее стройная и точеная фигурка была предметом разговоров досужих сплетниц. Душа открытая и распахнутая. Добродушная и веселая девушка. Волосы были окрашены перекисью водорода и сияли белизной, зубки тоже. Губы сочные и спелые подкрашены малиновой помадой, краснели, грудки торчком, короткая черная юбочка открывала стройные ноги.
– Что это с тобой? Ты что на сеновале всю ночь была? – она радужно засмеялась.
– Ага, на траве валялась с инопланетянином, – буркнула я, – такая смена была, гроза, дождь. Пришлось к ребятам выходить вручную на бумажке писать и передавать объекты, – врала я самозабвенно, – вся вымокла, до нитки. А завтра с дочкой в больницу надо. Я сегодня еще останусь на смену. Что поделать, надо.
– Ла-а-ды! – протянула Иринка Захаркина. – Мы тогда купаться поедем, со своим.
– Какое купание дождь же был?
– У него машина «Жигули»… там место есть, недалеко от Чагана… шашлычки… коньячки… А тут работа! Вот я сейчас ему и позвоню…
Телефон для связи был с круглым номеронабирателем и тяжелой трубкой. Иринка тут же набрала, и я знала какой номер. Поэтому и не спросила из бабьего любопытства. Она коротко сообщила новости и, промурлыкав, положила трубку.
Мое счастье сидело на втором этаже голодное. Она быстро собрала манатки, и учесала в сторону «моря», то бишь реки Урала или Чагана. Я уныло поплелась на второй этаж. Надо везти его домой. А у него рожа. Огромные глаза кое-как оформились к утру, нос вроде то появится, то снова пропадет. Он пытался из себя человека, что ли изобразить? К утру стал больше походить на человека, а я на общипанную курицу, хоть сейчас в суп.
Мимо окон шли люди, гуляли. На детскую площадку прибегали вольные земные дети и орали во всю мощь своих глоток. Мамаши и бабки чинно сидели на лавках и болтали о событиях ночи. «Как мимо всех провести незаметно такого необычного человека? Надо ехать домой и оставить его на пульте. Может, повезет, и никто не вспомнит меня пока, ну, в крайнем случае, уволят, – уныло сознавала я. – Дома Иван самый надежный в мире человек, хоть и муж». Я объяснила новому оператору – инопланетянину, как отвечать на вызовы рации и передавать тревоги, закрыла его на пульте и вышла из здания Поссовета.
На пустыре уже ходили и измеряли опаленный круг люди в тёмных плащах, и солдаты толпились в сторонке, и черная «Волга», и зеленые военные газики стояли по бокам. Но не было ни одного репортера и газетчика. В нашей стране так, если надо раздуть новость, ее раздуют. Если не надо и опасно волновать народ, всё тихо и шито-крыто. Сейчас передвигаться нельзя нам с чужим человеком без паспорта.
Сев на автобус № 5, я поехала на остановку Гагарина.
Ваня копался в машине, неторопливый и важный, и глыбистым айсбергом возвышался в большом заросшем саду и пятачке для машины. Дом этот был огромный и двухэтажный, принадлежал его семье, и было ему сто лет. Строил дом дед, яицкий казак. Бревенчатый с резными окнами и фронтоном врос он в землю первым полуподвальным этажом.