Ночь на троих
Шрифт:
Глава 29. Кира
Я теряю счет времени. Даже представить не могу примерно, сколько уже рисую на этих двух совершенно невыносимых мужчинах, но не хочу останавливаться, пока не закончу.
Ноги затекают сидеть в позе лотоса и я встаю на четвереньки. Так болят локти. Просто встаю, наклоняясь над парнями, лежу, сижу и чуть ли не ползаю, пытаясь найти удобную позу.
— Чёрт, — встряхиваю рукой в очередной раз. Неудобно правда! Затекает все жутко. И тут мой взгляд падает на стул… — А можете встать?
— Тебе помочь с позой? — ухмыляется Дан.
— Не в этом смысле, — ворчу на него и хмурюсь, а на самом деле смущаюсь и краснею. Всё они переведут в секс или в разговоры о нем. Как тут вообще можно чувствовать себя спокойно? Когда тестостероном окутывает с ног до головы даже только одним из них. А их двое! Это же вообще…
Делаю вид, что совершенно от этом не думаю. Мне нужно закончить художество, в конце концов, что я, зря рисовала? Беру стульчик, ставлю его на то место, где сидела до этого, сажусь, удобно цепляясь ступнями за ножки (всегда так делаю, лучшая поза в мире), и…
И понимаю, в каком положении оказываюсь. Потому что я сижу, мужчины — стоят передо мной. И я на уровне… ну, пупков. Чуть голову опустить и можно будет…
Нельзя! Господи, Иванова, ты совсем головой уже поехала с ними? Никогда я не отвлекалась от рисования, всегда оно меня отвлекало от всех жизненных проблем, а тут буквально не могу собраться и сложить все мысли в одну кучку. Хоть какую-нибудь уже!
Прочищаю горло, не поднимаю взгляд на мужчин, потому что, уверена, они о двусмысленности моей позы подумали еще гораздо раньше меня, и теперь ухмыляются там. А я не готова видеть эти ухмылки, потому что поплыву и всё тут. А надо закончить…
Провожу линию по косой мышце живота Демы, увожу прямо до резинки трусов, к паху… Мускулы его сокращаются от этого движения, он становится тверже, а пресс выразительнее. И под резинкой трусов… тоже становится тверже. Господи…
Делаю вид, что я в порядке, хотя это дается слишком уж трудно. День за днем они сбрасывают меня с обрыва, заставляя забывать об адекватности. Мне пора в психушку, честное слово, это просто что-то ненормальное, потому что я сама подхожу к этому обрыву и никогда не бываю против столкновения оттуда.
Беру краску другого цвета, мне нужно закончить с узорами Демы. И это тоже над самой резинкой трусов… Идеальная поза для того, чтобы рисовать на этой части тела, но совершенно не идеальная поза для сохранения остатка капелек моего рассудка.
Я слышу, как они хмыкают, наверняка переглядываются. Слышу, как тяжелеет их дыхание, и вижу, как напрягаются их мускулы. Всё напрягается…
Я увожу красивый узор в самый низ, хотя по грани и цепляя пальцем резинку трусов, оттягивая ее ниже на пару сантиметров. Я художник, это мой холст, и я могу делать с ним всё, что захочу, правильно?
Сама с трудом дышу, чувствую, что просто рисунками дело не кончится. Но никто из нас не переходит грань,
Господи… Возможно вообще так часто хотеть кого-то? Я не знаю! Я не опытная! А тут сразу два… больших, красивых, таких, которых просто нельзя не хотеть. Мне кажется, любая бы на моем месте сходила с ума от желания целыми днями. Потому что мало того, что они внешне… Боги! Так они еще и заботливые. Накормят, спать уложат, студию вот сделают…
Мысли о том, что наверняка придется делать выбор меня немного пугают. Честности ради, наверное будет проще и правильнее просто уйти от двоих, потому что выбрать кого-то из них… Нет. Мне цельно и спокойно, когда нас трое, но… Так не бывает ведь. Это неправильно и все такое.
Не хочу думать об этом сейчас! Не буду! Буду рисовать, и…
— Что ты делаешь? — спрашиваю шепотом, поднимая глаза на Дана. Его наглые пальцы вырвали у меня из рук кисть и провели остатками краски по моей ключице, пока я летала в своих мыслях.
Прохладно, мурашит сразу. Холодная краска стекает книз по груди и пачкает ткань топа, но мне почему-то на него сейчас так плевать…
— Красиво, — прикусывает губу Дёма. — Еще один штрих.
Забирает кисть себе. И наклоняется, чтобы провести линию по моему животу. И до меня только сейчас доходит, что я всё это время спокойно сидела перед ними в одном только топе, хотя я очень сильно стесняюсь своего животика… Но никто из них не сказал и слова, и взгляд у них такой голодный, словно я самая красивая для них на всём белом свете. Так… может, все это только в моей голове?
Боже…
Дема проводит кистью поперек живота, задевая пупок, и я судорожно вдыхаю, растягивая грудную клетку. Это как-то… словами не передать, как! У меня мысли путаются и всё затуманивается сразу.
Особенно когда кисть летит на пол, а губы Дема накрываю мои. Боже! Я не успеваю даже подумать, он уже целует. Яростно, страстно, впиваясь зубами в мою нижнюю губу и сталкиваясь языками, словно в какой-то схватке.
Я отдаюсь ему полностью, отвечая на поцелуй и бесстыже постанывая в его губы, а потом… Потом задыхаюсь, чувствуя, как мою руку кладут на что-то большое, теплое, и…
Дан. Сжимает член, взяв в свою ладонь мою руку.
Всё? Маски сброшены? Никто больше не будет делать вид, что мы просто хотим порисовать, а?
Дема отрывается от меня, но Дан тут же перехватывает инициативу. Я не успеваю даже сделать глоток кислорода, как мои губы уже в плену другого мужчины! Это слишком порочно, слишком неправильно, но… Кому вообще нужна эта правильность, когда так хорошо?
Второй рукой я уже сама накрываю пах Демы, поглаживая теперь обоих мужчин, пока только через ткань боксеров. Но даже этого мне хватает, чтобы почувствовать все слишком остро и захотеть их еще сильнее.