Ночь оборотней
Шрифт:
На краю поля лежал громадный лосось. Его тело по-прежнему было сжато корсетом из лат. Лосось бил хвостом, напрасно пытаясь вдохнуть ночной воздух. Умереть же ему не позволяла присущая оборотням живучесть.
Во всем этом хаосе особенно выделялись два существа. Одним из них был волк, в которого превратился Вольфар. Его ненависть к Джерину была так неукротима, что ярила его даже в образе зверя. Этот волк упорно пробивался сквозь мешанину врагов, мечтая вонзить клыки в горло Лиса. В его диком рычании почти угадывались членораздельные человеческие проклятия.
Однако
В конце концов длиннозуб подобрался к сломанной колеснице, в которой, яростно отбиваясь, все еще прятались Нордрик с возницей. Амгат хлестнул зверя длинной плеткой, надеясь удержать его на расстоянии. Длиннозуб пронзительно взвизгнул от боли, но вместо того, чтобы отступить, наоборот, метнулся к Амгату. Тот отбросил хлыст и схватил короткое копье, но было уже слишком поздно. Одним ударом чудовище размозжило ему лицо и переломило хребет.
Прыжок длиннозуба перевернул колесницу, и Нордрик вывалился из нее. Он упал в самую гущу дерущихся оборотней. Джерин был уверен, что ему не спастись. Однако в следующее мгновение Нордрик уже стоял на ногах, держа в каждой руке по мечу. Его ругань на миг заглушила звериные рыки и визги. Лезвия мечей сверкали как молнии, рубя во всех направлениях сразу и сохраняя своему хозяину жизнь. Одного за другим он валил нападающих наземь. Героя криками единодушно подбадривали и элабонцы, и трокмуа.
Крики эти слились в вопль отчаяния. Дикий кот, прыгнувший на спину Нордрика, повалил его самого. Вэн мигом выскочил из колесницы и бросился ему на помощь. Вольфар-волк тут же прыгнул к нему, оскалив слюнявые челюсти и сверкая желтыми, полными ненависти глазами.
Но чужеземец был готов к нападению. Ударом своей булавы с шипами он раскроил зверю череп. Хотя раны оборотней и заживали мгновенно, все же Вэн успел миновать противника прежде, чем его лапы обрели прежнюю крепость. Великан отшвырнул кота от Нордрика, и взъерошенное животное тут же набросилось на первого попавшегося врага, оказавшегося другим, еще более крупным котом. Пока сцепившиеся звери пытались разорвать друг друга когтями, Вэн помог Нордрику подняться, и они вместе принялись пробиваться к своим.
Нордрик был ранен и весь в крови, но боевой задор в нем ничуть не утих. Джерину с Вэном пришлось повозиться, чтобы его удержать. Он хотел кинуться на длиннозуба, убившего Амгата.
— Нет никакого смысла мстить зверю, с которым ты не можешь справиться, — говорил ему Джерин, — Когда-нибудь он вновь примет человеческое обличье, и тогда ты с ним разделаешься.
Нордрик позволил себя убедить, хотя для него это было сродни наказанию.
Правая рука Вольфара — Шильд Крепыш, оставшийся в образе человека, стал собирать вокруг себя своих людей. Воины трокмуа тоже начали стягиваться к двум уцелевшим вождям.
Джерин решил, что настало время тайком улизнуть с поля боя. Они с Вэном, Райвин, Нордрик и еще несколько уцелевших солдат запрыгнули в колесницы и двинулись в сторону леса.
Их отъезд не был замечен продолжавшими битву людьми, однако один из оборотней видел все. Это был волк-Вольфар. Он гневно рявкнул и помчался за беглецами. Но не успел убежать далеко. Ибо сзади на него набросился длиннозуб. Зубы чудовища подбирались к горлу волка. Вольфар пытался вывернуться, но вес противника прижимал его к земле.
Вольфар вертелся, извивался и в конце концов сумел вонзить зубы в переднюю лапу врага. Раздался хруст костей. Длиннозуб заверещал и ударил волка в живот задними лапами. Вольфар слегка разжал челюсти, но в следующее мгновение уже держал чудовищного кота за горло. В пылу схватки он забыл, за кем гнался, и перенес всю свою ярость на длиннозуба. Эта ярость практически уравняла их шансы, хотя физически длиннозуб был сильней.
Джерин возблагодарил богов, что ему и немногим его спутникам удалось все же выбраться из этой переделки живыми. Отдавая негромкие указания Прискосу, он едва заметными тропами повел свою команду на север. В темноте они могли не опасаться погони: только местные жители не заблудились бы в этих лесах.
По прошествии некоторого времени барон решил, что опасность миновала и можно сделать привал. Шум сражения вдали давно стих, однако ночь спокойствия не обещала. Слишком много зверья рыскало по лесу, гораздо больше, чем в обычную пору, и многие из таких шатунов были оборотнями, захваченными врасплох восходом четырех полных лун. Их звериная суть вырвалась на свободу, и теперь их сердца жаждали крови.
Это наводило на новые размышления. Что же тогда творится в ночь оборотней в осажденных поместьях, особенно в Лисьем замке, если, конечно, он еще не пал?
— Не бери это в голову, капитан, — сказал Вэн, когда Джерин поделился с ним опасениями. — Что бы ни происходило внутри замка, снаружи дела обстоят не лучше, можешь не сомневаться. С Баламунгом или без Баламунга, трокмуа все равно сейчас не в состоянии напасть. А к утру, глядишь, громадная змея-оборотень проглотит это отродье, и проблема отпадет сама собой.
— Боюсь, такой счастливый конец чаще бывает в сказках, чем в реальной жизни, — вздохнул Джерин, однако слова чужеземца подбодрили его.
Райвину в голову пришла другая мысль:
— О, великий Даяус на небесах! Что же сейчас делается южнее гор?
Лис с ужасом представил себе эту картину. Даже если предположить, что в оборотней превратилась лишь малая часть населения столицы, ее узкие, извилистые улочки и темные аллеи наверняка стали страшней любой лесной глухомани. Он вспомнил о Тургисе, понадеялся, что тот сидит взаперти, и пожелал ему благополучно пережить катастрофу.
А вот Школе чародеев он никак не мог этого пожелать. И даже принялся проклинать ее по привычке, но внезапно остановился: ему вдруг стало стыдно.