Ночь Пса
Шрифт:
Ким растерянно огляделся и высказал единственно разумное при таком раскладе предположение:
– В таком случае мне, видимо, следует немедленно отправиться на э-э... Козырную набережную?
– Нет, – министр жестом как бы попридержал его. – Дело в высшей мере конфиденциальное, и будоражить наш муравейник на Козырной не стоит. Я распоряжусь – вам освободят кабинет в э-э...
– Мне уже дали кабинет в Ратуше, – уточнил Ким.
– Вот и прекрасно. Тихо и не привлекает лишнего внимания... Там и ждите Жана. Вы действуете с ним на одинаковых правах. В подчинение комиссара, а теперь и в ваше, входит
Мимо внимания Кима не прошло то, что теперь уже все в кабинете смотрели на него с сочувствием. Министр тоже заметил это.
– Надеюсь, вы сработаетесь с мсье Роше. Он весьма... весьма своеобразный работник... В чем-то большой ребенок, в сущности, но – мастер своего дела. Так что мы весьма рассчитываем на ваше взаимодействие. Сами понимаете, что никакая огласка не желательна... Весьма не желательна. Все необходимые материалы будут переданы на ваш терминал – оставьте координаты у моего референта. У него же получите и необходимые документы. Разумеется, вам гарантирована поддержка наших компетентных служб, – министр кивнул на пару генералов в штатском. – Но они делают свое дело, а вы – свое. В настоящий момент произведено первоначальное дознание... Но мы решили не пускать дело по обычным каналам, а образовать комиссию э-э... чрезвычайного характера. У вас будут какие-то пожелания или соображения?
– Стороной, принимающей меня на Прерии, – вспомнил Ким, – является комитет безопасности...
– Разумеется, их поддержка вам гарантирована тоже... – улыбка министра слегка увяла. – Господин Азимов сейчас на приеме у Президента.
Всеобщее молчание стало почти гробовым. Киму стало очень жалко господина секретаря.
– Он свяжется с вами, – как-то неуверенно продолжил министр. – Он, или лицо его замещающее...
– В таком случае, я не буду отнимать у вас время... – постарался прервать неловкую паузу Агент на Контракте.
– Дело не ждет, не смею вас задерживать, – с облегчением согласился министр.
У Старой Кирхи они второй раз сменили кар.
– Перестаньте дразнить собаку! – раздаженно сказал Тони Гостю, который проявлял гораздо больший интерес к Бинки, чем к своим вооруженным спутникам – с того самого момента, как псина присоединилась к их компании.
Сам Бинки тоже повел себя странно: настороженно сторонился чужака и в то же время с каким-то любопытным недоумением не сводил с него глаз, словно силясь ухватить что-то очень для него важное... Самое скверное заключалось в том, что при этом Гость, не отрываясь от своей странной беседы с псом, неустанно задавал вопросы – один глупее другого – в основном, обращаясь к Мепистоппелю, в котором чувствовал, видимо, главного.
– Я пойду, проверю машину, – с некоторым облегчением сообщил Адельберто Тони, вылезая из-за руля. – Жди с ним здесь – на проходе. И не хлопай ушами...
– Почему мы все время переходим из машины в машину? – теперь Гость за неимением Мепистоппеля обратился к Счастливчику.
Тот с молчаливым сопением выбрался из кара и кивком головы показал Гостю, что ему следует сделать то же самое.
– Почему ты не отвечаешь, когда я спрашиваю? – совсем по-мальчишечьи надулся Гость, но молчаливый приказ Тони выполнил.
– Послушай, постарайся быть человеком, – попросил Тони Гостя. – У меня уже голова раскалывается от твоих дурных расспросов... В конце концов, это – просто невежливо: все время о чем-то спрашивать и спрашивать... Ведь сам то ты мне ни на один вопрос не ответил. Вот скажи на милость: как тебя прикажешь называть по имени? Не бойся, дорогой – нам с тобой придется общаться не так уж и долго, но, все-таки, в приличном обществе как-то так принято...
– А ты и не спрашивал меня, Белая Голова, – Гость пожал плечами. – Я уже сказал тому, который меня встречал, что меня зовут Тор... Тор Толле...
– Вот и хорошо, Тор... – обреченно вздохнул Тони.
Это имя он слышал впервые. Политика никогда не интересовала Счастливчика.
Они двинулись в широкий проем между старой стройки домами, служившими теперь сдаваемыми в аренду складами и обиталищем несчетного множества крыс и летучих мышей. Впереди – удивительно независимо – шагал Тор. Сзади, нервно озираясь, поспешал Бинки.
Адельберто просигналил им рукой в просвет подворотни, и Тони, подталкивая Гостя стволом револьвера, погнал его через запущенный и поросший дикими травами двор к загодя выставленному в глухом переулке неприметному «Фольксвагену». Посреди двора они застряли: Гость с разгону остановился как вкопанный перед облезлым дворовым псом, чесавшим блох в зарослях полыни. Вид у пса был прешелудивый, одно ухо – рваное.
Бинки наблюдал происходящее с каким-то ревнивым интересом.
Гость тихонько взрычал и потом – к величайшему удивлению Тони – тоненько и жалостливо поскулил немного. Пес смотрел на него с испуганным удивлением. Тони возвел очи к небу. Там – в неизмеримой высоте уже гасли последние краски заката. До полной темноты оставалось часа полтора от силы.
– Двигайся, ты, придурок! – зло скомандовал Тони и ткнул Гостя массивным глушителем, навинченным на ствол револьвера. – А то, знаешь, иногда эта штука стреляет...
Гость озадаченно посмотрел на него:
– Не бойся, она не будет стрелять...
Это было сказано тоном старшего брата, успокаивающего боязливое дитя.
– Не будет, говоришь?! – прошипел Тони.
Фокусы непослушного подопечного уже превысили все допустимые границы.
Тони демонстративно прицелился в на отшибе лежащий кирпич и надавил спуск. С кирпичем ничего не сделалось – ни хорошего, ни дурного. Да и с чего бы? Машинка хлопала вхолостую и не думая производить выстрелы.
Лоб Тони покрылся бисеринками холодного пота. Он испуганно вскинул глаза на Гостя. Но тот, и не подумав использовать сложившуюся ситуацию, уже неторопливыми, но отменно широкими шагами мерил расстояние по направлению к отчаянно жестикулирующему в подворотне Мепистоппелю. Тони и сопротивляющийся Бинки еле поспевали за ним. В другую сторону трусил, мотая головой, чем-то озадаченный обладатель рваного уха.
В крохотном салоне «Фольксвагена» Гостю пришлось сложиться чуть ли не вчетверо. Адельберто кивнул Тони, чтобы тот садился за управление, натянул перчатки и сделал – «Поляроидом», почти в упор – несколько снимков озадаченной физиономии Гостя. Карточки тут же засунул в желтый, плотной бумаги конверт.