Ночь расплаты
Шрифт:
Я тут же поджала губы и скривилась. Еще одна причина держаться как можно дальше от светской жизни. Как я уже говорила, в нашем обществе женщина была довольно бесправным существом. Но в последние годы ситуация только усугубилась. Появились огромные проблемы с рождаемостью. Как объясняли ученые, по причине изолированного образа жизни генные линии населения Элла-Роуз перестали обновляться, и пары, в частности создаваемые среди элиты, не могли зачать ребенка. Даже довольно развитая медицина не помогла, а методы искусственного оплодотворения до сих пор не принесли никаких результатов. Но решение было простым: перестать заключать браки между одними и теми же семьями, и начать скрещивание с населением Долин или окраин. Некоторые шептались о том, что отсутствие потомства – это кара богов, которые обозлились на нас и пытались уничтожить. Но, по правде говоря, в Элла-Роуз мало кто верил в существование высших сил. Вся наша жизнь крутилась вокруг семьи Барнс, которая основала город и дала надежду на продолжение жизни.
И все же истинная причина наверняка крылась в небольшой численности населения и изоляции богатых семей от других жителей. Высокомерие элиты не знало границ, потому, даже получив ключ к решению проблемы, никто из приближенных к Барнсам не решился заключать браки с простыми людьми. А еще богачи слишком часто вмешивались в собственную ДНК, замещая или изменяя гены, в погоне за вечной молодостью и красотой. Все эти манипуляции с организмом стали доступны благодаря открытию эллия, и, похоже, тоже повлияли на репродуктивную систему.
В результате появились наложницы, которых использовали как инкубаторы для детей элиты. Многих из этих девушек, как мне было известно, отбирали в том числе среди тех, кто участвовал в Дне милости. Это преподносили как награду для них, ведь в Элла-Роуз считалось естественным, когда женщина прислуживала мужчине, да и вообще жила ради того, чтобы он всегда был доволен. Я многого не знала об этом празднике, но почему-то он очень сильно меня смущал. Элиот Барнс вовсе не виделся мне добрым и ласковым Правителем, потому милость от него своим подданным казалась подозрительной.
Невольно покосилась на сестру. Та сидела, опустив взгляд в тарелку, а у меня сжалось сердце. Вирджиния отлично знала, что ее жених уединялся в спальне с наложницами, ей даже упрекнуть его было не в чем, ведь она не смогла родить ему наследника. Все это было так неправильно… Отказ Татума от брака с сестрой ударил по репутации нашей семьи, и если мне было наплевать, решится ли кто-то стать моим женихом, то Ви действительно сильно переживала из-за этого.
– Ну а что ты думаешь, Цили? – внезапно спросила Вирджиния. – За кого бы ты хотела выйти замуж?
– Ни за кого, – быстро ответила я и отвела взгляд. – У меня очень много работы, совершенно нет времени на эти глупости.
– И зачем только я устроил тебя в авиацию? – тяжело вздохнул отец. – Думал, что смогу проучить, а оказалось, что тебя из ангаров и чудом не выманить.
Папа вдруг пристально посмотрел на меня красноречивым взглядом и с досадой покачал головой. Не выдержал. Отложил столовые приборы и спросил:
– Ты правда летаешь, Сицилия?
– Пап…
– Что? – ахнула мама, приложив руку к груди, а Вирджиния слегка подняла брови, явно теряясь в догадках о том, что папа имел в виду. – Не может быть! Сицилия!
– Послушайте, да что в этом такого? – принялась оправдываться я, бурно жестикулируя. – Пап, ты сам говорил, что у Элла-Роуз нет воздушного флота! Нет толковых пилотов, и я…
– Ты, значит, решила, что из тебя выйдет толк? Цили, ты не понимаешь, что несешь! Ты не училась летать.
– Я знаю все о наших самолетах! Каждый винтик, папа. Да, я работаю обычным механиком, но я могу стать вторым пилотом! Я уже совершала тренировочные полеты… Новый истребитель, который мы сейчас испытываем, как раз рассчитан на два места, и я вполне могу претендовать на одно из них. Леон разрешил мне присутствовать на лекциях, так что все вполне законно.
– Леон совсем выжил из ума, – процедил отец, явно недовольный решением своего старого друга.
– Сицилия, – пролепетала мама, – что ты такое говоришь? А как же семья, дети?
– Мам, – сморщилась я, хватаясь за голову, – не все созданы для этого. Я много раз намекала, теперь говорю прямо: прости, но в ближайшие несколько лет я не собираюсь выходить замуж!
Глава 2
Арчи посмотрел на часы. Почти полночь. Он занес палец над браслетом, но не решился позвонить Сицилии. Слишком позднее время. Впрочем, завтра выходной, и, возможно, девушка еще не легла спать. Но могла задержаться в апартаментах родителей, а он не хотел мешать ей общаться с семьей.
Откинулся на подушку, закинув руку за голову, вглядываясь в темный квадрат потолка. О чем бы он ни думал, его мысли рано или поздно постоянно перескакивали на Цили. Казалось, он знал каждую черточку ее лица, каждую родинку. Знал ее аромат, знал, что когда она злилась, то принималась безумно эмоционально жестикулировать, а когда смеялась, в ее темных глазах сверкали задорные искорки.
Браслет Арчи издал тихий писк, и парень тут же ответил:
– Цили?
– Разбудила? – шепотом произнесла Сицилия, а Арчи невольно улыбнулся.
– Нет. Я не сплю. Ты где?
– Стою у тебя под дверью. Выйдешь на секундочку?
Он бросился к входной двери, забыв нацепить футболку. Так и предстал перед девушкой в одних шортах. Она улыбнулась, невольно опустив взгляд на его торс, но тут же сделала вид, что смотрит в сторону. Арчи протянул руку, привлекая Цили к себе, и поцеловал ее в висок.
– Держи. – Она протянула ему сверток с чем-то ароматным. – Мама дала с собой. Там парочка стейков. Думаю, твой папа будет рад.
– Цили, это слишком дорогой подарок, – покачал головой парень и даже поднял руки вверх. – Я не могу взять.
Девушка нахмурилась и упрямо тряхнула копной блестящих каштановых волос.
– Не можешь взять? С каких это пор твои накачанные руки не могут удержать какой-то несчастный сверток?
Она закатила глаза и чуть толкнула друга плечом. Прошла в прихожую и положила сверток на табурет у входа. Отсалютовала правой рукой и хотела уйти, но Арчи схватил ее за запястье.
– Я провожу тебя, – вполголоса произнес он, заглядывая в глаза цвета молочного шоколада.
– Даже не оденешься? – хмыкнула Сицилия.