Ночь с дьяволом
Шрифт:
– Ты права, – улыбнулась Фредерика. —Лондон уже вторгся в Ричмонд и даже в Эссекс. А здесь такой покой – настоящий рай на земле.
Джейни тоже улыбнулась, но ее лицо выглядело усталым.
– Я развесила здесь ваши платья, мисс. А теперь спущусь вниз, чтобы погладить платье, которое вы наденете к ужину.
– Спасибо, Джейни, – поблагодарила ее Фредерика. – Но я хочу сначала немного вздремнуть. И тебе советую сделать то же самое. Мне сказали, что ты будешь жить с какой-то Куинни. Наверное, это одна из служанок.
Джейни сморщила нос.
– Видела я ее, – проворчала она. – Очень бойкая девица. Фредерика насторожилась:
– Тебе будет трудно с ней ужиться? Джейни смутилась.
– Нет, что вы, мисс, – заверила она Фредерику, – она настроена вполне дружелюбно. Ну, я, пожалуй, пойду.
Однако, как только за ней закрылась дверь, Фредерика обнаружила, что отсутствует дорожный несессер с ее умывальными принадлежностями, хотя она видела, как один из слуг нес его наверх. Наверняка его оставили в апартаментах. В комнате была сонетка, но Фредерика решила не звонить, потому что успела заметить, что в доме мало слуг, а снова звать Джейни ей не хотелось.
Фредерика вышла и направилась к лестнице – чудовищному сооружению в якобинском стиле из резного дуба, почерневшего от времени. Она без труда нашла апартаменты, которые показала ей Хелен. И тут она заметила, что дверь в женскую спальню чуть приоткрыта. Странно. Этим этажом почти не пользовались, как сказала Хелен, и эта комната пустовала в течение нескольких лет. Она осторожно толкнула дверь, петли которой были хорошо смазаны. Из комнаты донесся слабый нежный аромат сирени. Фредерика почувствовала чье-то присутствие и даже попятилась от неожиданности.
Бентли?
Муж стоял спиной к двери возле одного из узких окон, раскинув руки в открытом проеме. Он смотрел в сад, и во всей его позе чувствовалось напряжение. Она хотела было войти, но тут Бентли, издав какой-то сдавленный звук, оттолкнулся от окна и повернулся. Было похоже, что он дрожит всем телом. Он пересек комнату, подошел к высокому шкафу с полками из красного дерева и рывком открыл его дверцы, как будто опасаясь, что внутри прячется сам сатана.
Шкаф был пуст. Бентли довольно долго стоял, уставившись в его глубину. Как ни странно, но Фредерика даже через всю комнату почувствовала, как усилился удушливый, тошнотворно сладкий запах сирени. Грубо выругавшись, он захлопнул дверцы и отвернулся. Но одна дверца снова раскрылась и раскачивалась, внушая суеверный ужас, в надвигающихся сумерках. Не заметив этого, Бентли принялся расхаживать по комнате, и его шаги гулким эхом отдавались от стен.
Фредерика наблюдала за ним, не зная, что делать дальше. Но она теперь была женой Бентли. Разве не должна она утешать его в болезни и здравии? А ее муж, хотя она не знала, по какой причине, выглядел как человек, которому плохо.
Глухо застонав, он снова подбежал к окну. На этот раз он широко распахнул его и, упираясь руками в подоконник, до половины высунулся наружу. Фредерика видела, как натягивалась ткань его сюртука на плечах, когда он судорожно втягивал в себя воздух. Ошибиться было невозможно: это была поза человека, борющегося с приступом рвоты. Она встревожилась и приоткрыла дверь пошире.
– Бентли?
Его реакция была мгновенной. Он повернулся как ужаленный, но она могла бы поклясться жизнью, что видел он не ее.
– Бентли? – Фредерика вышла из полумрака. – Тебе… нехорошо?
Он на мгновение буквально прирос к полу. В лице – ни кровинки. Потом он встряхнул головой и подошел к ней.
– Фредди? – Он положил свою крупную ладонь на ее плечо. – Что ты здесь делаешь?
– Ищу свой дорожный несессер, – объяснила она, пристально вглядываясь в его лицо. – Мне нужна губка для лица.
Бентли наконец удалось улыбнуться.
– Я приказал Ларкину отнести несессер наверх, – сказал он, взяв ее за руку и выводя в коридор. – Вы, наверное, разминулись. Позволь мне проводить тебя наверх.
Она заупрямилась и остановилась.
– Бентли, с тобой все в порядке? Улыбка сбежала с его лица.
– Проявляешь супружескую заботу? – холодно спросил он. – Постигаешь новые обязанности? А мне просто становится плохо от запаха краски.
Свежей краской пахло через две комнаты по коридору, но она об этом не сказала.
– У тебя был такой вид, как будто ты увидел привидение. Он чуть помедлил, потом расхохотался. Непринужденно – пожалуй, излишне непринужденно – обняв за плечи, он повел ее по коридору.
– Тебе еще никто не рассказывал о призраке Джона Камдена? Видишь ли, он иногда появляется в этом доме.
– Уж не в стенном ли шкафу? – сухо спросила она.
– В том-то и дело, Фредди, любимая моя, что этого никто заранее не знает, – пробормотал Бентли. Они обогнули темный угол, и Фредерика вдруг почувствовала, как что-то толкнуло ее под ребро.
Взвизгнув, она подпрыгнула, чуть не выскочив из туфелек.
– Бентли!
– Ага! Вот видишь, это он! – прошептал Бентли, прижимаясь губами к ее уху. – Старый Джон наказывает скептиков.
Он снова толкнул ее в бок, но на этот раз Фредерика рассмеялась.
– Перестань! Люди подумают, что я сошла с ума.
Но Бентли продолжал тащить ее за собой по коридору.
– Ах, Фредди, они уже это думают, – проговорил он, когда они добрались до лестницы. – А что им остается, если ты вышла за меня замуж?
Она вдруг остановилась.
– Бентли, ты когда-нибудь бываешь серьезным?
– А зачем? – спросил он. – Тебе не кажется, что мой брат серьезен за нас обоих?
Он попытался поцеловать ее, но Фредерика отвернулась.
– Не отворачивайся, – неожиданно сердито приказал он. Фредерика снова повернулась к нему.
Не сводя с нее взгляда, Бентли провел тыльной стороной ладони по ее щеке, почти не прикоснувшись к коже. В этом жесте воплощалась невероятная нежность, хотя другая его рука безжалостно вцепилась в ее плечо. Фредерика в неожиданном прозрении разглядела в этом суть его натуры, для которой были характерны оба качества: и жестокость, и доброта.