Ночь с дьяволом
Шрифт:
Бентли приподнял бровь.
– Есть у меня специальные камни, – с намеком произнес он. – Хочешь, покажу?
Фредди с трудом удалось сохранить серьезное выражение лица.
– Нет, у нее есть магический камень на веревочке, – объяснила она, делая вид, что что-то держит в пальцах и водит этим над своим животом. – Это черный оникс, который Уинни купила у одной колдуньи во Флоренции. В новолуние его держат на веревочке над животом беременной женщины, и, если это девочка, камень начинает вращаться
– Ну что ж, на этот раз предсказание оказалось ошибочным, – пробормотал он, прижавшись лицом к шее жены и легонько куснув ее.
Фредди охнула от неожиданности.
– Значит, тебе очень хочется дочь? Разве не всегда мужчине хочется иметь сына?
Бентли пожал плечами.
– Возможно, и так, если ему нужно кому-то передать титул, – задумчиво проговорил он. – Но у меня нет титула, а маленькие девочки мне больше нравятся, потому что они хорошенькие и пахнут лучше, чем мальчики. Я помню, какой милашкой была Ариана в раннем детстве. Мэдлин и Эмми – тоже, не говоря уж об Анаис, дочурке моей сестры.
Фредди откинулась на подушку.
– Мне кажется, что тебя просто завораживает все, что хотя бы отдаленно напоминает женщину, но и женщин ты, в свою очередь, завораживаешь, – высказалась она. – А я вот уверена, что мальчикам легче, чем девочкам, жить на свете. У них есть выбор. И есть возможность жить так, как им хочется. И заниматься тем, чем хочется.
Бентли поднял голову и очень серьезно посмотрел на нее.
– У нашей дочери будет выбор и будут возможности, – торжественно заявил он. – Я об этом позабочусь. Что тебя так тревожит, Фредди?
Фредди пожала плечами, рассеянно пощипывая краешек покрывала.
– Я, наверное, говорю глупости, – тихо призналась она. – Видишь ли, я говорю скорее о себе, чем о своем ребенке. – Она взглянула в глаза Бентли и объяснила серьезным тоном: – Понимаешь, Бентли, каков бы ни был пол нашего ребенка и что бы ни получилось из нашего брака, я твердо знаю, что моему ребенку будет легче в жизни, чем мне. Я еще не поблагодарила тебя за это, а следовало бы.
У Бентли защемило сердце от непонятной ему эмоции жены.
– Я ведь не какой-то бескорыстный святой, Фредди, – тихо произнес он. – И не делай из меня святого. Для женитьбы на тебе у меня были серьезные причины.
Фредди долго молчала, потом вдруг сменила тему.
– Я получила удовольствие от знакомства с твоей семьей, – сказала она. – Мне особенно понравился твой брат. Вчера за ужином мы с ним очень мило поболтали.
– Да, я заметил, что Кэм очень внимателен к тебе, – сухо ответил Бентли. Эта тема разговора была ему не очень приятна.
– Сначала я подумала, что он не одобряет наш брак, – продолжала она. – Тебе не показалось, что вчера во время чая он был несколько холоден? Хотя Хелен объяснила потом, что он просто беспокоится.
– Что правда, то правда. Кэм большой умелец проявлять беспокойство там, где его не просят, – пробормотал Бентли. – Кстати, тебя не должно волновать его мнение. Мы никогда не будем зависеть от его благотворительности.
Фредди его слова немного удивили.
– Такое мне и в голову не приходило, – протянула она. – О чем ты говоришь?
– Забудь об этом.
– Не уверена, что смогу, – покачала головой Фредди. – Обстановка во время чая была очень напряженной. Во время ужина она едва ли изменилась в лучшую сторону. Ты, кажется, недолюбливаешь своего брата. А он, судя по всему, тебе не доверяет.
– Это ты правильно подметила. Фредди, немного помолчав, вздохнула.
– Хелен сказала, что вы не всегда ладите друг с другом. – Она пригладила его волосы. – Чем я могу помочь тебе, Бентли?
«Тем, что будешь держаться от всего этого подальше», – хотелось сердито буркнуть Бентли. Но он себе этого не позволил. В ее положении она могла расплакаться, а он, увидев это, мог сотворить все, что угодно: например, пасть перед братом на колени, целовать его сапоги «и просить прощения. Но даже если бы она не заплакала, Фредди просто была не тем человеком, который будет держаться в стороне от неприятностей и слепо подчиняться указаниям других. В Чатеме девочкам позволяли – нет, учили! – спорить, задавать вопросы и думать Давая брачный обет, она, наверное, при слове „подчиняться“ сложила пальцы крестиком.
– Просто я хочу, чтобы наши семьи были близки, – продолжила Фредерика, легонько сжав его пальцы. – Для меня это важно. И для нашего ребенка – тоже.
Бентли горько рассмеялся.
– Хочешь сыграть роль миротворца, Фредди? – спросил он обманчиво-небрежным тоном. – Не надо. Мои проблемы с Кэмом не должны тебя беспокоить.
Однако Фредди проявила настойчивость.
– Как они могут не беспокоить меня, Бентли? Ведь я теперь твоя жена. Мы будем вместе строить семью, и я пытаюсь понять…
Бентли снова с горечью усмехнулся.
– Не трудись! – рявкнул он, с яростью ударив кулаком по подушке. – Я и сам себя не всегда понимаю.
– Я не могу стоять в стороне от твоей жизни, Бентли.
– Помилосердствуй, Фредди! – взмолился он, садясь в постели. – Это наше свадебное путешествие. Зачем беспокоиться по поводу того, что не имеет значения?
– Ничто не имеет большего значения, чем семья, Бентли, – твердо заявила Фредди. – Единство семьи для меня превыше всего, даже гордости. Наверное, мне следовало бы яснее изложить свою точку зрения по этому вопросу до того, как мы поженились.