Ночь с тобой
Шрифт:
Чтобы не взбудоражить зверька — при моем неожиданном появлении он начинает носиться по клетке, — я тихонько крадусь по длиннющему коридору и застываю в изумлении на пороге комнаты.
Посреди гостиной, обнявшись, как обнимаются только влюбленные после долгого-долгого расставания, стояла Танюша и…
Нет-нет, поверить в то, что моя дочь обнимается с мужчиной моей мечты, было невозможно! Наваждение, изыдь! Хотелось ущипнуть себя, крикнуть, чтобы видение исчезло.
Но, увы, реальность жестока. И без обмороков и охов пришлось признаться себе, что передо мной вовсе не Святой дух, а собственной персоной
Значит, она еще не успела уйти, а он прибыл чуть раньше, позвонил и она открыла. Такая необыкновенно разумная мысль мелькнула в моем сознании, пока я оторопело созерцала, как по щекам моей совершенно повзрослевшей дочери текут крупные-крупные слезы, а он, покоритель всех дамских сердец без исключения, нежно целует ее глаза, волосы, шею и, как мальчишка, шепчет слова любви. Шуба сползает с ее плеч, мягко расстилаясь у ног. Они были так увлечены собой, что мир вокруг не существовал. Даже голодная шиншилла, расставив чебурашьи уши и припав носом к клетке, затаила дыхание.
«Сюрприз», — вспомнила я и попятилась к выходу.
8
Бывают дни, которые не кончаются. Это, как правило, очень плохие дни. Когда все чудесно — наоборот, промелькнет, словно миг. И потом будешь часто его вспоминать. Почему все хорошее быстро кончается?
Так вот, именно этот день, который я объявила самым жутким в моей жизни, кончаться не хотел ни в какую.
Прощупав в кармане пальто все, что необходимо, когда выскакиваешь неожиданно на улицу: кошелек, ключи и даже лекарство, которое попалось под руку и я механически затолкала его вместе со всем прочим, размышляю, куда податься. Из квартиры меня деликатно выжила собственная дочь. Пищей не разжилась, ни физической, ни духовной, о которой я втайне мечтала, завлекая Святослава в дом (мол, посидим, поговорим по душам). На улице холодно и промозгло… деваться в общем-то некуда. Я, конечно, тотчас подумала про Илью, но, увы, до него далеко, как поется в песне, только самолетом можно долететь.
От полной безысходности, чувствуя себя жутко несчастной, я поплелась в дом к дочери. А что делать? Меняюсь с ней жилищем.
Моя внучка, как всегда, увлечена чем-то новым. Она тигром бросается на меня и начинает тормошить. Георгий еще не пришел, но уже звонил, что едет домой. Пока мы с ней вдвоем, я могу себе позволить пострадать вволю. Поэтому под громкие призывы Ксюши обратить на что-то внимание я начинаю себя жалеть и по-бабски расклеиваться.
— Когда у тебя плохо на душе, — доносится до меня поучительная речь внучки, — нужно себя чем-то занять, а лучше помочь ближнему!
— Ты, случайно, не настоятельницей монастыря теперь собираешься стать? — задаю ей вопрос, однако ее нравоучения возымели действие, и я вспоминаю, что лекарство для больной женщины при мне и что его желательно передать поскорее.
Номер сотового телефона Элеоноры у меня есть. Звоню.
Море благодарности действительно облегчает мои страдания. Девушка готова прилететь на крыльях. Я соглашаюсь. Пусть приезжает сюда. Заодно Георгий проконсультирует ее сам.
Через некоторое время дом набивается народом. Прибывает Георгий с очередным знакомым,
Ксюша вьется вокруг нее. Она притягивает девочку дорогой модной одеждой, украшениями. Ксюша знает в этом толк! Она трогает пальчиками ее браслеты, колечки, пялится на изящные замшевые ботиночки.
В ожидании, пока освободится Георгий, я показываю Элеоноре рукопись. Она медленно читает ее несколько раз и, разволновавшись, просит разрешения закурить.
Сигарета ей не очень-то к лицу. Заметив мое удивление, она объясняет желание закурить стрессом.
Наконец Георгий выпроваживает гостя и отвязывается от соседки, я знакомлю его с Элеонорой. Они определенно понравились друг другу. Она смотрит на него как на некое божество. «Вот обожала бы его так Танюшка! — подумала я. — Тогда бы мне не пришлось…» В это время звонит мой сотовый.
— Ты где? — спрашивает меня легкая на помине блудная дочь.
Хорошо, что Георгий с Элеонорой уединились в кабинете, могу свободно поговорить.
— Я-то у тебя дома, а вот где ты? — В моем голосе нескрываемая ирония.
— А я у тебя, — совершенно не смущаясь, сообщает она.
— Я знаю… — Теперь она должна почувствовать осуждение.
— Я догадалась, что ты ушла. — Радость, переполняющая ее, не затмила печали по поводу моего ухода.
— Да ну? Ты ясновидящая? — как можно более ехидно вопрошаю я. — Через стену подглядела?
— Нет, ты не закрыла холодильник. Я догадалась, потому что до этого побывала на кухне.
Надо же, заметила! А я ведь считала свою дочь рассеянной.
Tax случилось, что мы на время поменялись ролями. Она оказалась подозрительно внимательной, а я впопыхах забыла прихлопнуть дверцу своего непослушного старого «Минска». Вот она и распахнулась.
— Что скажешь? — стараясь не выдавать волнения, полюбопытствовала я.
— Мама, ты поняла, что он — это… он? — сказанное прозвучало так проникновенно, что, к своему ужасу, я догадалась, о чем она. Но сдаваться так просто не желала.
— Нет, я вообще ничего не понимаю, — строго произнесла я. — Кстати, он, который он, ушел?
— Да, час назад. Мне нужно привести себя в порядок, прежде чем прийти домой.
Что она подразумевала под порядком, то есть о чем речь, о душе или теле, я интересоваться не стала. Да и моя Танюша сделалась совсем взрослой и распахиваться передо мной, как в юности, тоже не желала.
— Мама, я все-таки хочу, чтобы ты знала. Северцев — это мой бывший шеф и… — Дальше я не услышала: Ксюша врубила телевизор на полную катушку.
— Что ты сказала, повтори, — прошу я.
— Северцев — моя первая любовь и отец Ксюши, понима… — Ее последние слова заглушил крик внучки:
— Риса, посмотри, что делается у твоего дома, — кричала девочка, показывая на телевизионный экран. — Кого-то убили… машина «Скорой помощи» и полно милиции.