Ночь скорпиона
Шрифт:
И все же судьба дала ему шанс исправить ситуацию: в пылу боя оторвавшись от своих, глава клана ненадолго оказался в одиночестве. Он чувствовал себя непобедимым, но то была лишь иллюзия.
Подобрав отсеченную кем-то лапу крокодила, Густые Брови вонзил когти Быку в шею и тут же убрался подальше. В невероятной сутолоке этого никто не заметил.
26
Приказ явиться на аудиенцию к верховному военачальнику каждого приводил в трепет, и Икеш, невзирая на свое высокое положение и опыт, не был исключением. Иной раз Уаш звал к себе, чтобы похвалить и наградить, однако в некоторых случаях такие встречи заканчивались казнью «гостя», который становился ненужным. В настоящее время Икеш выполнял весьма деликатное поручение — присматривал за жрицей. Оставалось надеяться, что он ничем не прогневил своего господина.
Уаш принял его полулежа. На голове у него был тюрбан, и он неторопливо поглощал финики.
— Как себя ведет наша пленница, славный мой Икеш?
— Собирает травы, готовит снадобья и лечит наших солдат.
— Пыталась ли она бежать?
— Ни единой попытки, мой господин.
— Ты давал ей такую возможность?
— Я выполнил ваш приказ: иногда мои люди позволяли ей отойти подальше, а иногда делали вид, что дремлют или на что-то отвлекаются. Колдунья могла попытаться скрыться в зарослях папируса или в высокой траве. Но она продолжала заниматься своим делом. Наверное, она смирилась со своей участью и будет повиноваться вам.
— Я в этом не уверен, дорогой Икеш. У этой женщины слишком сильный характер, чтобы она так легко смирилась с несвободой. Скорее всего она наблюдала за твоими людьми, взвесила все «за» и «против» и пришла к выводу, что не сможет убежать от солдат, когда они бросятся в погоню.
— Вы, как всегда, правы.
— Зелья, которыми она лечит солдат, не причиняют никакого вреда?
— Ни малейшего, мой господин. Больные, которых колдунья взялась лечить, поправились и не устают восхвалять ее. Я взял на себя смелость всех их допросить, чтобы выяснить, не расспрашивала ли она их о распорядке в лагере или о чем-либо еще. Однако все утверждают, что она лечит молча.
— Что, если ей удалось очаровать какого-нибудь солдата? Он решил ей помочь и теперь ему приходится врать?
Нубиец улыбнулся.
— Когда я допрашиваю, мне не врут, мой господин. Если у меня появляются сомнения, я буду спрашивать, пока не по-лучу удовлетворяющий меня ответ. У колдуньи нет пособников среди наших людей, хотя она у многих вызывает восхищение.
— Что ж, это не так уж плохо!
— Не попытается ли она извлечь из этой ситуации выгоду?
— Я, а не она, определяю правила игры, Икеш! Присматривай за этой жрицей и охраняй ее. Ты отвечаешь за нее своей жизнью, а я покараю любого, кто осмелится поднять на нее руку.
Серьезность, с какой это было сказано, удивила Икеша. Нелепое подозрение пришло ему в голову: неужели верховный военачальник влюбился в колдунью? Как бы то ни было, у него теперь есть оружие против Пити. Попытка убить эту женщину в глазах из повелителя — проступок серьезный, даже непростительный…
Нейт не поддалась ни на одну провокацию Икеша, более или менее изощренную: якобы невнимательные охранники, иллюзорные возможности сбежать, лжебольные, пытавшиеся разговорить ее… Стены этой тюрьмы, пусть и незримые, казались ей непреодолимыми. Верховный военачальник подвергал ее испытаниям, которые рано или поздно должны были исчерпать ее возможности противостоять силе зла. Ей давали понять без слов, что она обречена провести остаток своих дней в качестве рабыни Уаша.
Жуткое видение заставило ее сердце сжаться: потоки крови, изуродованные трупы, множество раненых. Только что случилось что-то страшное. Неужели армия Быка побеждена и Нармер погиб в бою?
Если это так, то зачем ей самой жить? Рано или поздно Уаш поймет, что все его маневры бессмысленны, и подвергнет ее пыткам. Если Нармера уже нет в живых, молодая женщина не сможет найти в себе силы выдержать боль и унижения. Лучше покончить со всем этим, и поскорее!
Нейт приготовила настой, от которого биение сердца постепенно затухает и человек засыпает, чтобы не проснуться.
Покончить с собой в столь юном возрасте не так-то просто, но она не видела будущего без Нармера, и это придавало ей решимости.
Когда она поднесла чашу с настоем к губам, в углу хижины послышался шорох. В одном месте земля приподнялась, и из норы высунулась мордочка мангуста богини.
Жрица расширила отверстие и погладила маленького хищника.
— Как я рада снова тебя видеть! Ты умница!
Длинные усики мангуста дрожали от удовольствия.
— Тебя послала моя небесная повелительница… Я приняла неправильное решение!
Мангуст семь раз обежал вокруг Нейт и скрылся в норе.
Послание было ясным: жрице следовало продолжать бороться и надеяться на помощь богини.
В распоряжении Нейт было сокровище: первичная материя, источник всех существующих видов магии.
И чем больше молодая женщина всматривалась в нее, тем яснее понимала, что должна делать.
Уаш долго молча смотрел на эту стоящую перед ним красивую женщину, а потом сказал:
— Мне доложили, что ты ведешь себя хорошо. Ты отказалась от мысли о побеге?
— За мной бдительно следят, и я при всем желании не смогла бы скрыться от твоих солдат.
— Ты даже разумнее, чем я предполагал, Нейт. И мои солдаты благодарны тебе за исцеление. Скажи, хорошо ли с тобой обращаются?
— Меня не пытают, не бьют, не оскорбляют. У меня есть своя хижина, я ем досыта. Я благодарна тебе за это.
Верховный военачальник был доволен собой. Его стратегия начала приносить заманчивые плоды.
— Что скажешь теперь о диком быке, которого магия делает неуязвимым?
— Я уверена, что в нем обитает дух Быка. Если глава клана погибнет, то это чудовище станет безобидным.
Наконец что-то, чему можно верить и что имеет смысл!
— Значит, это не твоя магия делает его неуязвимым?
— У меня нет такой силы.
Если Быка не станет, все подвластные ему существа, люди и звери, лишатся своей силы… Нейт наконец открыла ему секрет, и теперь вождь ливийцев как никогда желал победы противникам Быка.
— Ты должен знать: тебе угрожает серьезная опасность, — сказала она.