Ночь Томаса
Шрифт:
Утгард Ролф, в черных нейлоновых штанах и такой же куртке, совещался у маленького крана с мужчиной, которого я видел впервые.
Двое других мужчин у левого борта складывали инструменты в большой металлический ящик, закрепленный на палубе.
На ходу вытаскивая пистолеты, Утгард и его собеседник, несомненно Бадди, пересекли палубу и синхронно выстрелили мужчинам в спину. Оба распластались на палубе, и их палачи сделали по контрольному выстрелу в затылок.
Глава 38
Замерев
Но, вероятно, они полагали, что находятся далеко от берега, и тела могло вынести туда лишь через несколько дней (если бы вообще вынесло), а к тому времени они уже собирались начать новую жизнь в дальних краях. Поэтому они убрали пистолеты, взяли трупы за воротник и пояс и потащили к ограждению левого борта.
Пока они находились спиной ко мне, но я понимал, что беззащитными они останутся лишь на короткий промежуток времени. Сильный, как бык, Утгард не стал подтаскивать свою жертву к самому борту. Быстро поднял и понес на руках.
Я не решился думать о том, что от меня здесь требовалось, постарался сосредоточиться на другом: почему у меня нет права на ошибку? Перед моим мысленным взором промелькнули дети, сгорающие заживо, женщины, которых взрывная волна рвет на части, мужчины, превращающиеся в пар, здания, от которых остается только пыль, рушащиеся церкви, вскипающий асфальт улиц, квадратные мили пепла, смоченного кровью миллионов.
Не помня о том, как открывал дверь и переступал порог, я нашел себя на кормовой палубе.
Галогеновый свет серебрил туман. Над головой он оставался белым, за бортами серел. Огни яхты туман уже проглотил, как кит — Иону с его фонарем.
Влажный воздух холодил лицо, а в желудке просто образовался кусок льда.
Утгард, с ношей на руках, добрался до борта. Перекинул через него труп, но ноги мертвеца зацепились за планширь. Какой-то момент мертвец висел головой вниз, но потом Утгард скинул его в воду.
Боясь поскользнуться и упасть, я тем не менее шел по чуть покачивающейся палубе, как бывалый моряк. Пистолет держал обеими руками.
Бадди тем временем только взвалил своего мертвеца на планширь. Утгард поспешил ему на помощь.
Сочувствуя возникшим у них трудностям, я ждал, пока они закончат начатое.
Герой не стреляет своим противникам в спину. Но героем меня называли совершенно напрасно, и я никогда не стремился к этому титулу.
Как только второй труп исчез в ночи и тумане, я дважды выстрелил Утгарду в спину с расстояния менее восьми футов. Его бросило на планширь, но за борт он не вылетел.
Второй мужчина в ужасе отпрянул, но тут же попытался выхватить пистолет из кобуры на бедре.
Я выстрелил в него дважды, целясь в живот и грудь, но позволил пистолету уйти вверх, так что первая пуля попала в лицо, а вторая лишь чиркнула по волосам.
К счастью, выстрела в голову хватило, чтобы он замертво
Не в лучшей форме, держась за планширь, Утгард повернулся ко мне. Под галогеновым светом его желтые, словно у койотов, глаза напоминали фонари, в которых горело дьявольское масло.
Лицо покрывали синяки, один глаз практически заплыл, на одном ухе запеклась кровь: полтергейст в комнате для допросов не прошел для него бесследно.
Когда я шагнул к нему, рука Утгарда потянулась к пистолету, и я выстрелил в него еще дважды.
Он сполз с планширя и улегся на бок. Голова ударилась о палубу.
Какое-то время я глубоко вдыхал, а потом выдыхал, пытаясь сбросить напряжение, от которого руки начали дрожать, будто у глубокого старика.
Понаблюдав, как пыхтели Утгард и Бадди, перекидывая тела через борт, я передумал, решил, что лучше оставить их на палубе. Действительно, избавляться от них не имело смысла, поскольку Джой по-прежнему лежал около стола с радиопередатчиком, и я сильно сомневался, что смогу вытащить его на палубу, а потом сбросить в море.
Тем более я по-прежнему рассчитывал, что моего личного участия в передаче властям буксира и бомб не потребуется. А если б я оставался за кадром, не пришлось бы объяснять, как и почему мне пришлось убивать.
Я повернулся спиной к трупам и направился к напоминающим гробы ящикам, которые стояли у правого борта.
Фильмы учат нас ждать, что злодей, напичканный пулями, вроде бы мертвый, поднимается в предсмертный миг под жалостливый визг скрипок. Но в реальности нет симфонического саундтрека, и мертвые остаются мертвыми. Поднимаются только души.
На борту буксира я оставался один и сомневался, что тот, кто имел на руках контракт на душу Утгарда, позволит ему задержаться в этом мире, чтобы устроить полтергейст.
Ранее, настроившись на грядущие убийства, я пересекал палубу решительно и уверенно, но теперь, после убийств, с координацией возникли проблемы. Ноги спотыкались о препятствия, которых не было, руки тянулись к подпоркам, но не находили их.
Окутывающий буксир туман, раскинувшееся со всех сторон безбрежное море, бездонные глубины внизу вызывали жуткое чувство одиночества, усиливающееся мыслями о том, что находилось на борту. Конечно, я про мертвецов, но и не столько о них, как о бомбах, которые несли смерть четырем мегаполисам и являли собой символические урны, наполненные прахом всего человечества.
Ящики, перегруженные с яхты «Июньский лунный луч», изготовили не из фанеры, а из стали. Каждую крышку, откидывающуюся на петлях, удерживали на месте четыре засова-фиксатора.
Я вытащил из скоб все четыре засова первого ящика. После короткого колебания откинул крышку.
Галогенового света хватало, чтобы я увидел два отделения и два идентичных устройства. С корпусом из металла, похоже, жутко тяжелых, загадочно-зловещих. И каждая бомба выглядела не просто оружием, но квинтэссенцией зла.