Ночь
Шрифт:
Твою ж!
Он не стал долго ждать, опустившись ниже. Сначала я ощущал пальцы, проникшие под ремень, но потом влажные губы коснулись моего живота. И это сработало, как рубильник, который включает свет. Я резко сделал попытку снять уже эту чертову одежду, которая сковала меня и перекрыла кислород.
— По-о-одожд-и-и! Никита, постой! Помоги мне!
Освобождение было стремительным, не успел я вдохнуть, как он опять стал целовать меня, запустив руки под футболку.
Жар. Жарко невыносимо! Тело горит во всех местах, где соприкасаются наши тела. Он целует шею,
— Ванька-а-а! — шепчет мне в ухо, кусая его, а мне уже все равно. Мои ощущения уже давно сосредоточены в одном месте. Если он продолжит так тереться об меня, я уже не смогу сдержаться. — Ваня, теперь сам! Возьми его в руку.
Я не понимаю, о чем он. Что я должен сделать?
Только когда он взял мою ладонь и прижал ее к чему-то горячему и гладкому, я опустил глаза. Никита стоял со спущенными штанами, и моя рука лежала на его члене.
Он хочет, чтобы я взял его? Как? Надеюсь, он не думает?..
Видно, он понял, что дело плохо, поэтому, обхватив мою ладонь, сжал вокруг своего члена. Мне было уже все равно, потому что вторая его ладонь в это время сжимала мой член.
— Да! Так! Молодец! — шепчет он мне прямо в губы. Какой же я молодец, если едва держусь на ногах и готов кончить только лишь от его языка, проникшего в мой рот? — Какой же ты горячий!
Твою ж! Твою ж-ж-ж! Тво!..
Я сползаю по стенке, теряя ориентацию в пространстве. Слышен только стон и ощущение капель, попадающих на мое лицо.
Твою ж!
Липкой рукой я провожу по щеке. Ха! Чужая сперма. Да пофиг! Сейчас мне уже все равно. Нет, не так! Мне сейчас просто отлично!
— Ты как? — он провел рукой по моим волосам. Открыв глаза, я увидел, что он присел на корточки между моих ног. — Ты весь мокрый.
Еще бы! Я словно пробежал стометровку.
Отвечать просто не осталось сил.
Никита провел еще раз по волосам, смотря мне в глаза, и ухватив за затылок, прижал к своей груди.
— Давай, поднимайся. Хватит сидеть голой задницей на плитке.
Он помог мне привстать и, снова прижав к стене, поцеловал, но на этот раз нежно.
— Ты в курсе, что ты упустил свой шанс, чтобы убежать?
— Я и не собирался.
— Спорим, ты бы убежал, если бы я не открыл сразу дверь.
— Любишь ты спорить.
— Люблю! — и это прозвучало не как ответ, а утверждение. Тем более, что он поцеловал меня и снова повторил: — Люблю-люблю-люблю!
Часть
POV Иван
— Пошли, — Никита попытался, взявшись за мою футболку, потащить меня в сторону комнаты.
— Подожди… Я, наверное, пойду домой, уже поздно.
Он посмотрел на меня, как на ненормального.
— Ты прикалываешься?
— Нет… Но…
Поздно пить "Боржоми", когда дрочил парню и кончил от его руки, но первый наплыв безумия прошел, уступая место здравому смыслу. Я прекрасно понимаю, что натворил и с кем, а главное, сейчас я понимаю, к чему все идет
— Ваня, это несерьезно. Ты сам пришел, тебя никто не заставлял. Я не могу поверить, что ты снова все перекрутишь и сделаешь меня виноватым.
Черт!
— Нет. Я просто хотел спросить, зачем ты мне написал…
— Ты точно шутишь!
— Можно я договорю? Я хотел сказать, что с самой первой минуты, когда ты пришел в нашу фирму, я тебя возненавидел. — Мои слова совсем не задели его. Он продолжил стоять и смотреть на меня, и это разозлило. — Ты самый противный мне человек. Меня все раздражает в тебе! Твоя внешность, манера общаться и даже голос. Ты!.. Ты сломал мне жизнь!
— Неожиданно… А пять минут назад мне так не показалось.
— Вот! Опять! Ты перебил меня. Я ненавижу, когда ты так делаешь.
— Ты все сказал? — Не дожидаясь ответа, потянул меня за руку. — Пойдем.
— Куда? Ты вообще слушал, о чем я говорил?
— Слушал. — Он приостановился и развернулся опять лицом ко мне. — Ненавидишь меня — вполне нормальная реакция. Раздражаю тебя — это уже хоть что-то, по крайней мере, я тебе не безразличен. Но на самом деле ты просто струсил. Я прав? Боишься, что сейчас что-то может произойти, и это тебе понравится? Ты же не написал мне в ответ, а приехал. Значит, ты хотел увидеть меня, услышать. Все дело в том, что я нравлюсь тебе, а тебе стыдно в этом признаться даже себе самому. Ты трус. Сломанная жизнь? Просто скажи правду, что ты хочешь меня, я тебя возбуждаю, и ты боишься, что теперь так будет всегда. Тебе страшно, что у тебя может быть связь с мужчиной, скажи хоть раз правду.
Он словно читал мои мысли. Да, я трус! И то, что я ему сказал, лишь очередная попытка удрать. И я сделаю это, если…
Никита сделал шаг и снова поцеловал меня, придерживая мое лицо ладонями.
— Я обещаю тебе, что не сделаю ничего, что ты не захочешь сам. — Он прижался щекой к моей щеке, обнимая и шепча тихо на ухо. — Я не хотел тебя обидеть…
Я не оттолкнул его. Может, и нужно было, но не получилось сдвинуться с места.
— Нет. Ты прав. Ты прав во всем… Я трус.
И больше всего я боюсь, что я захочу все то, что он предложит.
— Да, черт с этим всем! Забудь! Пошли, а? Переночуешь у меня. Что уже может произойти, чего не было раньше?
Отличная шутка. И правда, чего это я? Эта история началась с конца, и гордость с достоинством нужно было охранять раньше, а теперь это действительно смешно.
— Так что, Ваня?
— Я останусь, только одно условие.
— Какое?
— Никогда не называй меня Ваней, словно я ребенок!
***
«Иван… Иван-Иван!» — это слово повторялось сотню раз за ночь. Он говорил его, когда снимал с меня футболку, испачканную спермой, когда целовал ухо и лизал сосок. Я не сказал «Нет», когда он потянул вниз штаны, и даже сам преступил через них, позволяя ему присесть и лизнуть меня там. В глазах замигало, в ушах застучал звук вагонных колес, и я посмотрел вниз. Даже в темноте спальни я видел, как блестела моя головка, когда он отпускал ее на секунду, чтобы снова взять глубоко.