Ночная охота
Шрифт:
Когда предводитель немного успокоился и обдумал случившееся, встали несколько животрепещущих вопросов. Откуда в Ронине, находящемся в сотнях лиг от Аграпура, объявилась женщина в туранском платье? Почему она может использовать черную магию в полдень? Как она следила за Ночными стражами? Почему испугалась напасть на самих охотников?
На последний вопрос дал ответ Рэльгонн, вновь усевшийся на потолочную балку сеновала:
— Ничего удивительного, друзья мои. Эйнар и ваш покорнейший слуга владеем сильным, заложенным от природы, волшебством. А действия бруксы направляет демон, которым она
— Любопытно, а женщина осознает, что она вампир? — поинтересовался Конан. — Помнит о своих проделках?
— К сожалению, да, — вздохнул Эйнар. — Насколько можно судить по поведению бруксы, ее человеческая сущность получает удовлетворение от убийств — она вызвала своего демона днем, в крайне неподходящее время, только бы нам насолить! Тварюга ощутила сладость власти над смертными, которую дает ей магия. Наслаждается силой и безнаказанностью. Она никогда не остановится. Опьянение властью — опасная болезнь. И неизлечимая.
— Вполне излечимая, — бросила Асгерд и погладила рукоять клинка. — Лекарством от нее владеет каждый из нас. Требуется лишь отыскать больного. Полечим.
— Подведем итоги, — скрипучим и огорченным голосом сказал Рэльгонн. — Что мы знаем? Бруксой является женщина, вероятно, молодая. Живет неподалеку, в Ронине — вряд ли какая-нибудь наложница императора Илдиза, владеющая черным колдовством, будет специально строить порталы из Аграпура на Полночь Бритунии, чтобы вволю попить кровушки. Звучит абсурдно… Кстати, Эйнар, если ты находился рядом с порталом, то мог заметить, что находилось по другую его сторону! Вспомни! В огненном кольце наверняка было видно место, куда ушла брукса! Предметы обстановки, пейзаж, возможно, другие люди?
— Точно, как же я сразу не сообразил?.. — броллайхэн, нахмурившись, коснулся пальцами лба. — Проклятая стерва швырнула в меня заклятье слепоты, едва отбился, но я точно видел каменную кладку за порталом… Какое –то темное помещение. Камни большие, плохо обтесанные — гранит или базальт.
— Каменная кладка? — вскинулся Гвай. Замер на пару мгновений, словно осознавал поразившую его мысль. — Демоны зеленые, все сходится!
— Что — «сходится»? — дружным хором спросили Конан и Асгерд. Рудненский упырь молчал, дожидался объяснений.
Гвайнард замолчал и обвел взглядом соратников. В его глазах вспыхнул азартный огонек. Или командир отряда догадался, как найти бруксу, или наблюдательный Конан плохо разбирался в людях…
— Кажется, я знаю, где вампир зарыт, — чуть срывающимся голосом произнес Гвай. — Однако, пока не получу веских доказательств, говорить не стану — ошибка будет стоить слишком дорого каждому из нас. Рэльгонн, пойдем на двор, подышим свежим воздухом.
— Какая таинственность, с ума сойти, — проворчала Асгерд, когда упырь и Гвайнард вышли из сарая. — Почему бы не сказать по-человечески? Он перестал нам доверять? Больше надеется на каттакана, чем на старых друзей?
—
— Знаю. Не обращай внимания, это я от усталости. И все-таки, что придумал наш бравый командир?
— Со временем все узнаем, — здраво предположил Конан. — Давайте отдыхать. Похоже, у Гвайнарда с Рэльгонном будет долгий разговор.
Киммериец ошибся. Предводитель лихой ватаги появился очень скоро, залез наверх, молча укутался в тонкий плащ и закрыл глаза. Не хочет рассказывать — и не надо, его никто не принуждает.
Засыпая, Конан вспомнил последние слова Гвайнарда: «Ошибка будет стоить слишком дорого каждому из нас».
Варвар уже перешел грань сна и яви, когда в голове белым факелом вспыхнула единственно правильная догадка, однако навалившийся темной грозовой тучей сон, переборол здравую мысль, каковая сразу позабылась.
Конан не почувствовал, как под утро снова явился Рэльгонн — возник из небытия рядом с мягкой лежанкой Ночных стражей. О чем Гвай шептался с упырем, не слышал никто.
Хозяин Рудны задержался почти до рассвета — требовалось обсудить множество подробностей грядущей облавы на бруксу.
Утреннее настроение Гвайнарда изрядно подивило всю компанию. Доблестный охотник беззаботно насвистывал, шутил, улыбался и заказал хозяину «Свиньи и котла» роскошный обед. Потом за свой счет выставил десяток кружек эля заглянувшим в таверну ронинцам, не исключая здоровяка Арта, которого побил в самый первый день. Арт, преодолев робость, немедля принялся напрашиваться в отряд — дома ему, понимаете, скучно, то ли дело ходить вместе с Дербниками! И денежно, и приключений вдоволь. Еле отговорили, застращав леденящими кровь байками из жизни Ночных стражей — наполовину придуманными, наполовину истинными.
У Асгерд и Эйнара глаза на лоб полезли, когда Гвай во всеуслышание объявил, что теперь в Ронине можно жить спокойно — кончилось, мол, упыриное время. Никто отныне о вампире и не услышит!
— Спятил? — шикнула Асгерд, толкнув Гвая локтем. — Вчера ты говорил прямо противоположное! Слухи не распространять, язык за зубами, и, вообще, брукса почти неуловима… Ты как хочешь, а я сидеть на муравейнике не собираюсь!
— Брукса вполне уловима, — Гвай ободряюще похлопал девушку по плечу. — К вечеру будьте готовы. Я побежал в замок — надо обязательно переговорить с вельможным. Господину Алашу Ронину тоже предстоит нелегкий денек. И малоприятная ночь. Ничего, выдержит, главное уберечь молодого эрла от трехголовой псины…
— Мне с тобой пойти? — спросил Конан.
— Не надо, отдыхай. С ронинскими знахарями и шаманами сам поговорю. Сделаю умное лицо, выслушаю, и отпущу с миром. Эта братия шарлатанов нам не потребуется — сами упырицу одолеем.
Напевая малоприличную песенку о короле и пастушке, встретившихся на знойном лугу, Гвай вышел с постоялого двора и легко зашагал к замку. Асгерд, проводив его взглядом, скорбно вздохнула:
— Давненько не видела нашего отца-командира в эдаком легкомысленном расположении духа. Не к добру это, попомните мои слова.