Ночная погоня(сборник)
Шрифт:
— Боюсь, сэр, что здесь, на Земле, нигде. Видите ли…
— Видите ли. Но если я уже явился, видите ли…
— Несомненно, сэр, непременно я должен вас куда-то направить. Вы обязательно хотите остаться на Земле?
— Почему бы и нет? Уже давно радиация здесь ниже уровня, опасного для человека.
— Несомненно, сэр, однако ваши претензии…
— Нет у меня никаких претензий.
— Ну тогда не могу предложить ничего другого, сэр: с вашего позволения, я направлю вас в резервацию одичавших киберов.
— Там совсем негодные экземпляры?
— К сожалению.
— И они никуда не годятся, эти чокнутые киберы?
— Именно, сэр. Вы нашли точное словечко.
— Хорошо. Я приведу их в порядок. Вы можете дать мне направление?
Кибер проводил мужчину до дверей. Там остановился и, склонив голову, смущенно произнес:
— Не разрешите ли один вопрос, сэр?
— Валяйте!
— Вы, если не ошибаюсь, родились на Большом Кольце?
— Конечно же. Где еще я мог родиться?!
— И я предполагаю, что еще никогда…
— Нет, никогда я не был в других местах. И не хотел нигде жить, кроме как на Земле. Побег сюда — для меня настоящая авантюра. Еще мой дед родился на Большом Кольце, где мы беззаботно живем, потому что все получаем отсюда и с других планет — спасибо, хорошо отлажена система киберов-роботов. Удобно живем, слишком удобно, ведь гравитация на Большом Кольце составляет лишь четвертую часть земной. Сто пятьдесят лет назад совет решил — и с тех пор так и повелось, — что самым большим авторитетом должны пользоваться у нас учителя физкультуры и спортивные тренеры. — Он насмешливо улыбнулся. — Знаете, друг, при такой гравитации намного легче прыгать — и в высоту и в длину… Только там…
— Но тогда уж… Там, наверху, видите ли, все идеально. Значит, если ничего не имеете против, совершенно нелогично, что вы…
— Для мозга кибера, конечно, нелогично. Это не укладывается в кибернетическую логику. Но вы привыкнете. Привыкнете, потому что я — только первый, но не последний. Будут другие, их будет все больше и больше, тех, кто тайно и планомерно готовит побег. В первую очередь они тренируют свои мускулы. Но не для того, чтобы там, наверху, стать чемпионами в прыжках в длину и в высоту… Будут другие, они бросят Большое Кольцо и вернутся, чтобы снова овладеть Землей. Надоело нам, третьему поколению, нежиться в теплой водичке. Понимаете? Да нет же, не понимаете! Но потом поймете, дружище. Когда-нибудь… В общем, смотрите: здесь, на Земле, у человека есть вес и все, что он делает, имеет вес. Поймите, невесомым не стоит жить… — Он дружески похлопал по плечу ошеломленного кибера, как будто имел дело с человеком, и сбежал по лестнице.
Кибер услышал, как внизу заржала лошадь, а потом удаляющийся топот копыт. Он покачал головой, надменно выпрямился и окликнул покорно ожидавшего маленького робота:
— Пришли-ка мне этого сумасшедшего модельера-математика!
А. Лентини
Дерево
Сегодня я в первый раз увидел дерево. Мама не отставала от папы две недели, и наконец он согласился и повез нас в Третий район Восточного Бостона. По-моему, потом он сам был доволен, что мы поехали, потому что, когда мы возвращались домой, он все время улыбался.
Папа до этого много раз рассказывал мне про деревья — он их видел, когда был мальчиком, тогда еще некоторые деревья росли. Правда, их уже оставалось немного, Программа Градостроительства действовала вовсю, но большинство людей ко времени, когда шли в первый класс школы, видели своими глазами еще хотя бы одно дерево. Во всяком случае, тогда было не так, как теперь. Пластиковые деревья и я видел — сейчас нет улицы, где бы не стояло несколько. Но если ты хоть раз брал в библиотеке видеозапись с изображением настоящего дерева, ты сразу поймешь, что пластиковое дерево не настоящее, а искусственное. А теперь, когда я сам увидел настоящее дерево, я знаю, что искусственное — это совсем не то, что настоящее.
С самого утра сегодня мы все были очень возбуждены. Мама набрала цифры для легкого завтрака, только тосты и синтетическое молоко, чтобы мы управились побыстрей. После этого все поднялись на лифте на четвертый уровень, а оттуда перелетели по воздуху в Бруклин, там спустились на лифте на главный уровень, проехали монорельсовым экспрессом до Двадцать Седьмой Станции междугородного метро и сели на поезд, который идет по второму нижнему уровню в Бостон. Не могли дождаться, когда доедем, и мы с папой были даже рады, когда мама снова начала рассказывать о том, как обнаружили это дерево.
Дом О'Брайенов — один из нескольких старинных деревянных домов, которые уцелели во время Кампании за Обновление Города, проходившей в Бостоне на рубеже двух столетий. Владельцы дома смогли предотвратить снос благодаря своему богатству и политическому влиянию, и дом так и переходил от одного поколения владельцев к другому. У последнего владельца наследников не оказалось, после его смерти дом пошел с молотка, и его купил Район. И когда представители местных властей явились осмотреть дом, они обнаружили задний двор, иметь который в нашем поясе запрещено.
Во дворе росло настоящее дерево, «дуп» — так его назвала мама.
Когда люди узнали о дереве, очень многие стали приходить на него смотреть, и местные власти поняли, что дерево может давать доход. Они стали брать деньги с тех, кто приходил смотреть, и даже начали рекламировать дерево как достопримечательность. И теперь все время приезжают смотреть школьники целыми классами и отдельные семьи — ну, как мы.
Наконец мы прибыли в главный Бостон, поднялись на лифте на поверхность земли, там снова пересели на монорельсовый поезд и на нем приехали в Третий район Восточного Бостона. Такси на воздушной подушке доставило нас со станции к самому дому О'Брайенов.
Сам дом ничего особенного собой не представляет. С современными зданиями и сравнить нельзя: ни мрамора нет, ни блестящей стали, цвет какой-то тоскливо-белый, и даже краска кое-где облупилась. Папа заплатил за вход, и следующие пятнадцать минут экскурсовод водил нас по дому — это было довольно скучно. В комнатах везде протянуты веревки, чтобы люди ни до чего не могли дотянуться и потрогать. Я ни о чем не мог думать, кроме дерева, и не мог дождаться, когда осмотр дома кончится, но наконец через потайную дверь, замаскированную под книжные полки, мы вышли во двор. Двор был большой, десять на двадцать футов самое меньшее, и я очень удивился, когда по обе стороны бетонной дорожки, сделанной для туристов, увидал настоящую траву. Но на траву я смотрел недолго — едва я увидел дерево, я уже не мог оторвать от него глаз.