Ночная война

Тамоников Александр

– Пообщайтесь с этим доходягой, товарищ лейтенант, – поддержал Герасимов. – Невелика птица, но на безрыбье и этот сойдет. А мы народ темный, языкам не обучены, пока покурим, насладимся тонкими осенними ароматами…

– Никаких «покурим», – резко бросил Глеб. – Кошкин, остаешься здесь, следи за нашим другом, остальные на косогор и смотрим во все глаза. Появятся немцы – немедленно сообщайте.

«Язык» по заведенной традиции умолял не убивать, что-то бормотал о насильственной мобилизации, об отце, который при жизни придерживался социалистических взглядов и до самой гробовой доски был противником восхождения Гитлера на престол. Малые детки, больная мать – все это было предсказуемо и неинтересно. Впрочем, по существу фельдфебель тоже говорил.

Его звали Манфред Гюнше, он проходил службу в 20-м армейском корпусе 9-й армии вермахта. Сегодня утром сводное формирование из танковой роты и мотопехотного батальона выдвинулось в район, заняло село Кольцово и встало до дальнейших распоряжений. Основные силы еще не подошли. Но вот-вот прибудут и ударят по правому флангу пятящейся к Вязьме 303-й дивизии русских. Именно этого опасалось советское командование! Какая жалость, что всего лишь фельдфебель! Но даже незначительные персоны обязаны что-то знать. В районе несколько дорог, пролегающих с запада на восток, качество покрытия вполне пригодно для танков, да и распутица еще не началась. Специалисты в штабе сомневались, что немцы будут использовать ВСЕ проселки – так они распылят силы, а потом будут их долго собирать. Ударят в одном месте, вся мощь должна быть сосредоточена на узком направлении – они всегда так делают: формируют кулак, которым и пробивают стену…

– Я слышал, как офицеры разговаривают между собой… – бубнил Гюнше. – Получен приказ всем танковым подразделениям следовать через село… Старшиново… – Название населенного пункта немец исковеркал, но в целом было понятно. – Это три танковых полка, пехотная бригада… Но я слышал, что в селе Старшиново поврежден мост, это вызвало задержку – саперы занимались восстановлением и укреплением опор, чтобы смогла пройти тяжелая техника… По другим дорогам эту реку не форсировать, она неглубокая, танки могут пройти вброд, но есть омуты, а проводить разведку водной преграды некогда…

Это были очень ценные сведения! Жалко только, их источник имел незначительное звание, не обладал нужной компетенцией и вообще мог врать! Полученные данные нуждались в проверке, хотя теперь Шубин точно знал, с какого населенного пункта следует начать обход.

– Вы уверены, герр Гюнше, что ваши офицеры говорили именно о селе Старшиново? – вежливо и вкрадчиво осведомился Глеб. – Хорошенько подумайте, еще раз вспомните…

– Да, это так, майор Шлезингер и гауптман Андерс упоминали именно это поселение, его используют как промежуточный пункт для движения на восток – с целью обхода фланга отступающей русской дивизии… – В глазах фельдфебеля поблескивал тоскливый матовый огонек.

– Ну, смотри, дружок, – Шубин понизил голос, – если соврал, найду на том свете и еще раз убью.

– Послушайте, вы обещали оставить меня в живых… Я больше ничего не знаю, у меня семья, я придерживаюсь социалистических взглядов… – угасающим голосом забормотал немец.

– Конечно, конечно, – задумчиво кивнул Шубин. – Вся ваша армия – оплот трудовой демократии и сторонники Третьего коммунистического интернационала. Мы об этом прекрасно знаем…

– Товарищ лейтенант, немцы подъехали, – шепотом известил Герасимов.

Новость была досадной, но не сюрприз. Давно уже пора. Взрыв гранаты не могли не слышать в селе. Пленник напрягся, забегали глаза. Шубин ударил в челюсть. Фельдфебель клацнул последними зубами и потерял сознание. Лейтенант перебежал, вскарабкался на склон. На востоке имелась еще одна дорога – она терялась за возвышенностью, а на севере проходила через село. С проезжей части съехал двухтонный «Опель-Блиц» – из выхлопной трубы, как из паровозной топки, вырывался черный дым. Машина не успела остановиться, а из нее уже посыпались солдаты в легких шинелях, вооруженные карабинами. Спрыгнул с подножки белобрысый лейтенант, побежал к канаве, расстегивая кобуру, со злостью уставился на мертвых солдат. Потом он что-то бросил плюгавому унтеру. Тот завертелся, как морфинист в угаре, выкрикивая команды. Часть солдат развернулась в цепь, двинулись на холм.

– Подумаешь, двое мертвых, – фыркнул Кошкин, – такой кипиш, словно мы тут Гитлера прибили…

Унтер продолжал разоряться. Двое солдат спрыгнули в канаву. Донесся испуганный вскрик – очевидно, гадюка никуда не делась. Один из солдат пулей вылетел из канавы. Второй запнулся, когда вылезал, скатился обратно. Смех его товарищей оборвал злобный выкрик лейтенанта. Пятеро выстроились в шеренгу и двинулись на запад, к проселочной дороге, за которой пролегала балка.

– И что застыли, как на партсобрании? – зашипел Шубин. – Любим проблемы, товарищи разведчики? А ну, пошли отсюда! Да головы прячьте…

Бойцы скатились на дно балки. В запасе оставалась минута, а если немцы в качестве разнообразия перейдут на бег, то и того меньше! Пленный Гюнше тоже не дремал. Последней зуботычины оказалось недостаточно, чтобы отправиться в заоблачный мир. Немец пришел в себя, быстро сориентировался. И когда разведчики пришли в движение, он уже уносился прочь. Не уследили! У семи нянек, как всегда… Осталось утешаться, что немец убегал как раз в нужном направлении! Люди, чертыхаясь, припустили за ним. А немец уже разобрался в ситуации. Свои же совсем рядом! Он набрал воздуха в легкие, чтобы закричать, но только закашлялся. Второй вариант, тоже верный – сменил направление и стал взбираться на склон. Оступился, съехал, снова полез. Над ухом лейтенанта просвистел нож – красноармеец Кошкин метнул на бегу. Вот уж действительно талантлив во всем! Лезвие вонзилось фельдфебелю под ребро, он задохнулся, упал на колени. Когда к нему подбежали, немца била крупная дрожь. Красноармейцы пробежали мимо, некогда останавливаться. Впрочем, Кошкин нагнулся, выдернул нож, прыжками припустил за товарищами…

Группа вбежала в лес, когда шеренга солдат добралась до балки, где и обнаружили умирающего сослуживца. Вспыхнула «сорочья ярмарка», загремели выстрелы. Погоня была не за горами. Вряд ли немцы видели разведчиков, могли лишь догадываться, в каком направлении они скрылись. Люди бежали в размеренном темпе, берегли дыхание. Овраг втянулся в осиново-березовый лес, и оставалось лишь молиться, чтобы этот лес не оказался перелеском! Но чаща уплотнялась, овраг сгладился. Проход загородил валежник. Его растоптали за считаные секунды, бросились дальше, пробились через малинник, обросший почерневшими плодами. Шубин дал команду «стой!», приложил палец к губам. Сборную радиостанцию несли в двух мешках, но тяжесть все равно была приличной. Герасимов сбросил свою поклажу, перевел дыхание. Шлыков прижался с вещмешком к дереву, дышал как загнанная лошадь. Немцы не собирались спускать это с рук. Несложно вычислить, куда побежали русские. Доносились отдаленные крики, снова захлопали выстрелы. По сусликам стреляли?

– Немцы на хвосте, товарищ лейтенант, – прокомментировал Герасимов. – Их, в принципе, немного… – И задумчиво уставился в темное пространство леса.

– Нас еще меньше, – отрезал Шубин. – Никаких стычек и тем более геройства. Озаботьтесь выполнением задания, товарищи – от которого, без преувеличения, зависит судьба дивизии.

– Мы озабочены, товарищ лейтенант, – уверил Шлыков, – вы даже не представляете, как мы озабочены…

– Тогда слушай приказ. Приготовиться к бегу. От немцев надо оторваться. И пока мы это не сделаем, привала не будет. Направление – северо-восток. Пошли…

Не менее получаса ушло на покорение нелюдимой чащи. Осинник сгустился, вереницей тянулись овраги. Ноги вязли в корнях и буреломе. Листва устилала землю, маскировала природные ловушки. Так не хватало лиственного покрова, чтобы чувствовать себя в безопасности! Из пятого по счету оврага Шлыков с Герасимовым выбраться уже не могли, ноги заплетались, руки судорожно искали, за что схватиться.

– Меняемся, – приказал Шубин. – Снимайте рацию, мы с Кошкиным понесем. Чего так скуксился, Алексей? Это была разминка, а теперь придется поработать…