Ночной администратор
Шрифт:
Глухой, словно из-под воды, треск мотоцикла дошел до сознания Джонатана – это Стриппли, невзирая на снежную бурю, пробивался к дому своей матушки. Джонатан обхватил голову руками и несколько минут сидел не шевелясь, будто в ожидании воздушного налета. «Спокойно, – сказал он себе. – Роупер не суетился, и ты не суетись». Он снова выпрямился и с сосредоточенным выражением лица принялся изучать письма, лежащие на его столе. Текстильный магнат из Штутгарта был недоволен счетом, выставленным ему за рождественскую вечеринку. Джонатан набросал язвительный ответ за подписью герра Майстера. Рекламная компания из Нигерии просила содействия
Третье письмо оказалось адресованным лично ему от одной симпатичной француженки, жившей в отеле с матерью. Сибилла, так звали девушку, упрекала Джонатана: «Неужели вы настолько англичанин, что после всех наших прогулок на яхте, после замечательных вылазок в горы, после всего, что было, не можете стать для меня больше чем другом? Когда вы смотрите на меня, ваше лицо мрачнеет. Я вам отвратительна».
Чувствуя потребность пройтись, Джонатан прогулялся в северное крыло здания, где герр Майстер строил гриль-бар из редких сосновых пород, извлеченных им из крыши какого-то идущего на слом архитектурного памятника. Никто не знал, зачем ему понадобился гриль-бар, как никто не помнил, когда он принялся за его постройку. Пронумерованные панели были сложены в штабеля напротив незаконченной стены. Джонатан почувствовал их отдающий мускусом запах и вспомнил волосы Софи с их ванильным ароматом в ту ночь, когда она пришла к нему в его контору в отеле «Царица Нефертити» в Каире.
Нет, не гриль-бар навеял эти воспоминания. Стоило Джонатану в половине шестого увидеть имя мистера Роупера, как он тут же мысленно перенесся в Каир.
Он часто видел ее – томную темноволосую красавицу под сорок с тонкой узкой талией, элегантную и отрешенную, – но никогда не заговаривал с ней. Он узнавал ее, когда она проходила мимо или садилась в темно-бордовый «роллс-ройс», дверцу которого придерживал мускулистый шофер. Когда она возвращалась, шофер следовал за ней, как телохранитель, нависая сзади со скрещенными руками и поигрывая бицепсами. В ресторане она заказывала коктейль и, подняв темные очки на лоб, на манер гонщика, небрежно просматривала французскую газету, пока шофер потягивал содовую за соседним столиком. Персонал гостиницы называл ее мадам Софи, а мадам Софи принадлежала Фрэдди Хамиду, младшему из трех не пользовавшихся особенной симпатией братьев Хамидов, владевших большей частью Каира, в том числе отелем «Царица Нефертити». Величайшим «достижением» Фрэдди в его двадцать пять лет был проигрыш около полумиллиона долларов за десять минут игры в баккара.
– Вы – мистер Пайн, – начала она с французским акцентом, усаживаясь в кресло напротив его стола. И наклонив голову и глядя на него искоса: – Совершеннейший представитель английской нации.
Было три часа ночи. Она пришла в шелковом брючном костюме. На шее красовался амулет из топаза. «Возможно, под градусом, – сказал себе Джонатан. – Осторожность не повредит».
– Благодарю, – вежливо отозвался он. – Давно мне никто ничего подобного не говорил. Чем могу быть полезен?
И когда он осторожно втянул в себя воздух, казалось, вокруг витал только один запах – запах ее волос. И было какое-то таинственное очарование в том, что совершенно черные волосы пахли как светлые: теплом и ванилью.
– Мадам Софи. Пентхауз номер три, – продолжала она, словно проверяя собственную память. – Я часто вижу вас, мистер Пайн. Очень часто. У вас острый взгляд.
Ее точеные пальцы были унизаны кольцами. Грозди дымчатых бриллиантов, оправленных в белое золото.
– И я вас часто вижу, – откликнулся он со своей дежурной улыбкой.
– Вы тоже яхтсмен, – сказала она, будто упрекая его в забавном чудачестве. Почему «тоже», она не объяснила. – В прошлое воскресенье Фрэдди взял меня с собой в яхт-клуб. Ваш парусник появился у причала, когда мы пили там коктейль с шампанским. Фрэдди узнал вас и помахал рукой, о, вы были слишком заняты своими парусами, чтобы обратить на нас внимание...
– Мы боялись врезаться в пирс. – Джонатан припомнил шумную компанию богатых египтян, накачивавшихся шампанским на веранде клуба.
– Очаровательное голубое суденышко под английским флагом. Это ваша яхта? Она выглядит по-королевски.
– Боже милостивый, разумеется, нет. Яхта принадлежит нашей миссии.
– Вы что, катаете священника?
– Нет, второе лицо в посольстве Великобритании.
– Он выглядит очень молодо, ваш посольский друг. И вы тоже. Вы произвели впечатление. Во всяком случае, я всегда думала, что ночная работа сильно портит здоровье. Когда же вы спите?
– Это был мой уик-энд, – быстро проговорил Джонатан. Слишком мало они знакомы, чтобы обсуждать подробности его сна и здоровья.
– Вы всегда ходите на яхте в ваш уик-энд?
– Когда приглашают.
– Что вы еще делаете в свободное время?
– Играю в теннис. Немножко бегаю. Думаю о своей бессмертной душе.
– А она бессмертна?
– Надеюсь.
– Вы верите в это?
– Когда бываю счастлив.
– А когда несчастны, вы, значит, сомневаетесь. Ничего удивительного в том, что Бог так непостоянен. Может ли он быть лучше, если мы так плохо верим в него?
Она неодобрительно глядела на свои золотые сандалии, будто они тоже провинились. Джонатан не мог понять, пьяна она или просто живет в каком-то ином измерении. Не исключено, что балуется наркотиками: поговаривали, что Фрэдди торгует ливанским гашишем.
– Вы ездите верхом?
– Увы, нет.
– У Фрэдди отличные лошади.
– Слышал об этом.
– Арабские. Великолепные жеребцы. Вы ведь знаете – кто выводит чистопородных арабских, входит в мировую элиту.
– Слышал об этом тоже.
Она замолчала, словно в раздумье. Джонатан воспользовался паузой:
– Могу ли я хоть чем-нибудь быть вам полезен, мадам Софи?
– Этот из посольства, этот мистер...
– Огилви.
– Сэр, или как его там, Огилви?
– Именно мистер.
– Он ваш друг?
– Только в море.
– Вы вместе кончали школу?
– Никогда не учился в таких школах.
– Но вы – одного круга, или как это у вас называется? Разумеется, арабские жеребцы вам не по карману, но вы оба – Боже мой, как это, – оба джентльмены?
– Мистер Огилви и я – партнеры в парусном спорте. – На этот раз Джонатан использовал наиболее уклончивую из своих улыбок.
– У Фрэдди тоже есть яхта. Плавучий бордель. Вы ведь, кажется, так ее называете?
– Уверяю вас, нет.
– Уверена, так.
Она снова помолчала, поправила шелковый рукав и дотронулась до браслета.
– Нельзя ли чашечку кофе, мистер Пайн? По-египетски. Затем я попрошу вас об одном одолжении.
Ночной официант Махмуд принес кофе в медной кофеварке и, священнодействуя, разлил его в две чашки.