Ночной дозор (сборник)
Шрифт:
— Благодарю вас, мистер Ван Дехн. Я дам вам знать, если вновь возникнет необходимость поговорить с вами.
Ван Дехн медленно поднялся с кресла.
— Я не крал картины, мистер Витлок. Поверьте, я никогда не сделал бы ничего такого, что бросило бы тень на музей.
Витлок промолчал.
Ван Дехн нервно поежился и вышел из комнаты.
Витлок был доволен разговором. Большая часть ответов на его вопросы содержалась в деле, а недостающее он мог получить от Бродендика. Он нарочно сделал Ван Дехна центральной фигурой — это дало ему возможность увидеть его в родной стихии.
Витлок снова нажал на кнопку «Пуск».
Мартенс был прав. Яна Леммера хорошо знали в Иордане. Его двадцатипятифутовый плавучий дом был виден от Западной церкви; зеленая и желтая краска местами осыпалась, на давно не крашеных стенах образовались уродливые подтеки и пятна. Дом выглядел брошенным.
Грэхем осторожно подошел к плавучему дому — правая рука сжимала в кармане «беретту», — наклонился, заглянул в окно, выходившее на улицу. Солнце било прямо в стекло, и сквозь него ничего не было видно.
— Что вам нужно? — спросила девчонка, неожиданно появившаяся на палубе. Говорила она с сильным немецким акцентом.
— Я ищу Яна Леммера, — сказал Грэхем.
— Не знаю такого. Убирайтесь.
На палубу вышел человек лет тридцати пяти, его грубое лицо было изборождено шрамами — наследие бурной юности. Он был в джинсах и белой рубашке. Под горлом татуировка изображала два пересекающихся окровавленных ножа, а внизу стояла алая надпись GEVAAR, то есть опасность.
— Ты Леммер? — спросил Грэхем.
— Ну. Чего надо?
— Есть разговор.
— Говори.
— Только не при твоей дочери, — резко возразил Грэхем.
— Я не дочь ему, — выпалила девчонка, хватая Леммера за руку.
Леммер оттолкнул ее и улыбнулся Грэхему:
— Мне нравится твоя шутка, американец.
— Самое смешное ты услышишь в конце. Будешь говорить с нами или с полицией?
— Вам лучше подняться на борт. — Леммер повернулся к девчонке: — Иди погуляй.
— Но, Ян...
— Хейди, я сказал, иди погуляй. И чтоб я тебя не видел часа полтора. Поняла?
Она угрюмо кивнула, прыгнула на тротуар и пошла по направлению к Блуместрат искать какую-нибудь компанию, чтобы убить время.
— Она же ребенок! — возмутилась Сабрина.
— Ей восемнадцать, — сказал Леммер, безразлично пожав плечами.
— Если уж начистоту, то ей шестнадцать, — прошипел Грэхем.
— А ее родители? Они знают, что она здесь? — спросила Сабрина.
— Она перебежчица. Из Берлина. Ну, так о чем вы хотели со мной говорить?
— Об ограблении, — сказал Грэхем.
Леммер провел их в комнату. Здесь царил хаос. Подушки от диванов, которые стояли вдоль стен, валялись на полу; всюду пустые бутылки, грязные стаканы, пепел на двух пробковых столиках, остатки пищи около раздвижных дверей.
— У меня друзья были вчера вечером, — сказал Леммер, пытаясь объяснить беспорядок.
Грэхем и Сабрина успели заметить шприц и открытую сумочку, в которой лежал героин, прежде чем Леммер прикрыл их подушкой.
Леммер сел, его руки покоились на подушке.
— Ну так что за ограбление, мистер... я не расслышал вашего имени, как и вашего, леди.
— И не услышишь, — ответил Грэхем. — Два с половиной года назад из дома по улице Де Клерк была украдена картина, пятнадцать на пятнадцать футов. Припоминаешь?
— Думаешь, я в этом замешан? — удивленным тоном спросил Леммер.
Грэхем, который расхаживал по комнате, остановился перед Леммером:
— У нас есть свидетель, который готов поклясться в этом перед судом. Кроме того, в твоем плавучем домике живет перебежчица. А напоследок — вот под этой диванной подушкой лежит сумка с героином. Если тебе дадут десять лет, считай, что ты легко отделался.
Леммер бросился на Грэхема с выкидным ножом, который мгновенно выхватил из заднего кармана. Когда они падали, шестидюймовое лезвие скользнуло по пиджаку Грэхема. Сабрина крепко сжала ствол «беретты» и рукояткой пистолета двинула Леммера в косточку под левым ухом. От удара Леммер непроизвольно обернулся и получил рукояткой в лицо, в дюйме от глаза. Из глубокой раны хлынула кровь, и он взвыл, как раненый зверь. Прежде чем он оправился, она вновь ударила его, на этот раз за ухом. Выкидной нож выпал из его ослабевшей руки, и он без сознания упал.
Леммеру плеснули на лицо холодной, как лед, водой, он пришел в себя и, как пьяный, потряс головой, но когда попробовал двинуться, обнаружил, что его руки привязаны к подлокотникам деревянного кресла, которое нашел Грэхем под столом, а лодыжки к ножкам. Пытаясь освободиться, он неистово напрягся и опрокинулся назад, сильно ударившись головой. Заметив темно-красное пятно на пиджаке Грэхема, он несколько воспрял духом: достал-таки его ножом!
Грэхем понял, о чем думает Леммер, и присел перед ним на корточки:
— Это твоя кровь. Посмотри на себя.
— Проклятье! — прорычал Леммер, глянув на свою забрызганную кровью рубашку.
— Для кого ты украл картину? — спросила Сабрина.
— Иди ты к черту, сука!
Сабрина пожала плечами:
— В конце концов я так и сделаю.
Грэхем ткнул пальцем в Леммера:
— Ну, по чьей указке ты действовал?
— Ни по чьей.
— Исполнители редко действуют сами по себе. — Грэхем взял в руки шприц. — Я уверен, ты знаешь, на какую шишку работал.