Ночной кошмар (Властители душ)
Шрифт:
Кто-то постучался в дверь спальни.
Он отвернулся от окна.
– Войдите. Дверь открыла Рай.
– Уже семь часов, папочка. Пора ужинать.
В потертых джинсах и белом свитерке с короткими рукавами, с распущенными по плечам темными волосами, она необычайно напоминала свою мать. Головку она склонила набок, как частенько делала Энни, словно стараясь угадать, о чем он думает.
– А Марк готов?
– Ах, - махнула она рукой, - он был готов еще час назад. Сидит в кухне и ждет - не дождется.
– Тогда нам лучше поспешить вниз. А то, зная аппетит Марка,
Пол направился к дверям, и она в восхищении отступила:
– Ты так чудесно выглядишь, папочка!
– Он улыбнулся ей и слегка ущипнул за щечку. Если бы ей захотелось сделать комплимент Марку, она сказала бы, что он - "суперкласс", но отцу она хотела показать, что его она оценивает по взрослым меркам, поэтому она и говорила с ним на взрослом языке.
– Ты и впрямь так думаешь?
– спросил он.
– Дженни бы не устояла, - уверила она. Он скорчил гримасу.
– Нет, правда, - подтвердила Рай.
– Ас чего ты взяла, что мне есть дело до того, устоит передо мной Дженни или нет?
Выражение ее лица означало, что ему пора перестать относиться к ней, как к маленькой девочке.
– Когда Дженни приехала в марте из Бостона, вы оба были совершенно другими.
– В каком смысле другими?
– В таком, что вы были не такие, как обычно. Целых две недели.
– Она добавила:
– Когда ты приходил из ветлечебницы домой, то даже не заикнулся ни разу о больных пуделях и сиамских кошках.
– Ну, так это потому, что моими пациентами в эти две недели были только слоны и жирафы.
– Ах, папочка!
– И беременная кенгуру. Рай присела на постель.
– Ты собираешься сделать ей предложение?
– Кенгуру?
Она улыбнулась - отчасти шутке, а отчасти тому, как ловко он увиливал от вопроса.
– Я как-то не уверена, что мне хочется заполучить в мамочки кенгуру, - заявила она.
– Но если ребенок твой, ты обязан, как честный человек, жениться на ней.
– Клянусь, что к ребенку я не имею никакого отношения, - заверил он.
– У меня нет романтической привязанности к кенгуру.
– А к Дженни?
– осведомилась она.
– Нравится или не нравится мне Дженни, не главное, важное другое - как она относится ко мне.
– Так ты не знаешь?
– удивилась Рай.
– Ну.., это могу узнать для тебя и я.
Поддразнивая ее, он спросил:
– Ну, и как это тебе удастся?
– Просто спрошу ее.
– И выставишь меня в ее глазах этаким Майлзом Стэндишем "Отец-пилигрнм, проповедник пуританской морали."?
– Ах, да нет же, - возразила она.
– Я все тонко повыспрошу.
– Она соскочила с кровати и направилась к дверям.
– Теперь Марк уплел, наверное, уже три четверти ужина.
– Рай?
Она поглядела на него.
– Тебе нравится Дженни? Она улыбнулась:
– Да. Очень.
Уже семь лет, с тех пор как Марку исполнилось два года, а Рай - четыре, Эннендейлы проводили летний отпуск в горах над Черной речкой. Полу хотелось передать детям собственную любовь к дикой природе, к не тронутым цивилизацией местам. Четыре-шесть недель ежегодно он учил их жить в согласии с природой, стараясь, чтобы они испытывали наслаждение и удовлетворение. Это была увлекательная игра, и они каждый раз с нетерпением ждали следующих каникул.
В тот год, когда умерла Энни, он едва не отменил путешествие. Сначала ему казалось, что отправиться туда без нее значит сделать их потерю еще более явственной. Но Рай убедила его в обратном.
– Все так, как будто мамочка дома, - объясняла она ему.
– Когда я перехожу из одной комнаты в другую, у меня такое чувство, что она там лежит такая же худенькая и бледная, как перед своим концом. Если мы отправимся в поход к Черной речке, мне кажется, я и там буду представлять, что сейчас встречу ее в лесу, но только в тех местах я буду вспоминать ее не худенькой и бледной. Когда мы ездили в Черную речку, она всегда бывала такая красивая и здоровая. И она всегда была такой счастливой, когда мы одни жили в лесу.
Рай говорила так убедительно, что они поехали в отпуск как обычно, и это оказалось лучшим, что они могли сделать.
Когда они с Энни и детьми приехали в Черную речку в первый раз, они закупили все необходимое в универсальном магазине Эдисона. Марк и Рай влюбились в Сэма Эдисона моментально. Почти так же быстро попали под его обаяние и Энни с Полом. В конце своего месячного отпуска они дважды спускались с гор, чтобы пообедать с Эдисоном, а когда уезжали домой, то обещали непременно писать. На следующий год Сэм убедил их, что не следует сразу после утомительного переезда из Бостона лезть в горы и разбивать лагерь. Он настоял на том, чтобы они переночевали у него, а утром двинулись в путь. И эта остановка на ночь стала традиционным ритуалом в их ежегодном путешествии. Последние два года Пол вместе с детьми проводил на севере у Эдисона и рождественские праздники.
С Дженни Эдисон Пол познакомился лишь в прошлом году. Разумеется, Сэм непрестанно рассказывал о своей дочери. Она жила в Колумбии и училась музыке. На последнем курсе она вышла замуж за музыканта и переехала в Калифорнию, где он играл в оркестре. Но через семь с лишним лет брак распался, и она возвратилась домой, чтобы собраться с мыслями и решить, что же делать дальше. Несмотря на то, что он страшно гордился своей дочерью, Сэм никогда не показывал ее фотографий, не в его это было стиле. В прошлом году, приехав в Черную речку и войдя в магазин Эдисона, где Дженни в тот момент продавала конфеты детям. Пол в первую минуту едва смог перевести дыхание.
Все между ними произошло очень быстро. Это не была любовь с первого взгляда. Это было что-то гораздо основательнее любви. Что-то такое важное, что приходит раньше, чем начинает развиваться любовь. И хотя он был уверен, что у него никого не может быть после Энни, он почувствовал инстинктивно, интуитивно, что она создана для него. Дженни тоже ощутила притяжение - властное, мгновенное - но почти бессознательное.
Если бы он рассказал все это Рай, она тут же спросила бы:
– Ну, и почему же вы тогда не поженились?