Ночной ковбой (сборник)
Шрифт:
И он торопил Марка Мойсеича, говоря, что ему быстрее бы надо, потому что на нем фирма и люди и потому что его время - это деньги, а не просто так. А Марк Мойсеич говорил:
– Молодой человек, куда вы торопитесь? Жить? Так не торопитесь.
– И говорил: - Жизнь, она требует времени.
И он делал Компанийцу мосты не спеша, а с чувством и с толком. И готовые уже многократно примерял, и подпиливал, и подгибал. И говорил, что очень надеется долго Компанийца не увидеть у себя в кабинете, потому как такие мосты можно носить всю сознательную жизнь.
И вот настал-таки тот долгожданный день, когда Марк Мойсеич укрепил мосты у
– Обмою, - подумал, - свои мосты коньяком. А то опять с ними что-нибудь случится непоправимое. И Компаниец заказал коньяку бутылку и холодную закуску, и горячее мясное блюдо, и, когда ему принесли заказанный коньяк, он вспомнил, что ему два часа нельзя ничего ни есть, ни пить, потому что цемент в мостах должен схватиться и застыть как следует. И Компаниец посмотрел на часы и высчитал, что еще приблизительно час должен он просидеть за столом сложа руки. И он сидел, и курил, и поглядывал по сторонам, рассматривая немногих людей, которые сидели за столами и обедали. А ни музыки, ни танцев, ни тем более обилия женщин, радующих глаз, в зале не было, так как в дневное время работы ничего такого в ресторане "Люкс" не предусматривалось программой. И он сидел так, за накрытым столом без дела, и к нему несколько раз подходил официант и спрашивал:
– Горячее подавать?
А Компаниец говорил:
– Не надо.
И он высидел положенный часовой срок, не прикоснувшись к еде и к питью, и по его истечении налил себе коньяку и произнес про себя тост насчет своих зубов. И он провел несколько приятных мгновений, выпивая по глотку коньяк и закусывая его сначала холодными закусками, потом горячим мясным блюдом, а потом запивая черным кофе. А расплатившись с официантом по счету, Компаниец сказал:
– Теперь будут стоять.
– Кто?
– спросил официант.
А Компаниец сказал:
– Зубы.
И он прихватил бутылку со значительными остатками коньяка и пошел к выходу, к своей отремонтированной машине, и встретил на тротуаре давно ему знакомую женщину. Она в столовой на мехзаводе работала в его бытность. А как ее звали, Компаниец забыл и не помнил, и она сказала:
– Главный механик?
– и еще сказала: - Ко мне зайдешь?
А он сказал, что всегда готов, и они заехали к ней, и допили до дна коньяк, и , конечно, переспали, как положено, и во время этого дела кто-то звонил в дверь, как бешеный, и Компаниец спрашивал шепотом:
– Это кто, муж?
А она говорила ему:
– Лежи тихо, - и дверь на звонки не открывала.
А когда они, звонки, утихли и прекратились окончательно, она сказала:
– Свободен.
И Компаниец вышел от нее, озираясь, и беспрепятственно достиг своей машины, и поехал на ней домой.
– Отдохну, - подумал, - и высплюсь. А завтра - работать, а то дел, наверно, накопилось и собралось - невпроворот.
И вот загнал Компаниец машину в гараж и запер его, и пошел по направлению к дому в хорошем расположении духа. И он шел прогулочным шагом, руки в карманы, и возле самого уже дома выяснил, что в них, в карманах, нету бумажника, а ключи от квартиры лежали как раз в нем, то есть он забыл свой бумажник в машине. И Компаниец подумал, что это не страшно, и не имеет значения, и что жена откроет. И значит, вошел он свой подъезд и сделал всего каких-нибудь два шага, и свет у него в глазах мигнул
– Опять?
А он ей сказал:
– Что опять?
– и: - Меня, -сказал, - в подъезде чем-то по башке саданули. Лежал там, не приходя в сознание.
А жена говорит:
– Ограбили?
А Компаниец:
– Нечего им было грабить, я в машине все забыл, и деньги и все.
И тут он открыл рот и полез туда пальцем.
– Зубы, - сказал Компаниец.
– Они сняли с меня новые зубы.
А жена говорит:
– Пить надо меньше.
А Компаниец:
– Я не пил. Я зубы обмывал, чтоб стояли.
А жена говорит:
– Ну вот и обмыл.
А Компаниец посмотрел на нее и говорит:
– Ты, чем скандал затевать очередной, сказала б лучше, что мне делать теперь? Опять же без зубов остался.
– А меня, - жена говорит, - не касается, что ты будешь делать. Я от тебя ухожу.
– Чего?
– Компаниец говорит.
– Ухожу.
– И куда, если не секрет?
– Компаниец спрашивает.
– Не секрет, - жена говорит.
– К любимому человеку.
А Компаниец ей:
– К какому человеку? И где ты, - говорит, - его взяла, этого человека, сидя безвылазно дома?
А она говорит:
– Где надо, там и взяла, - и одела ребенка, и чемодан выволокла - он у нее собранный уже в кладовке стоял, и ушла. А Компаниец сказал ей вслед:
– Ну и иди. Дура.
И у него получилось не "дура", а "дула", потому что букву "р" он без зубов никак выговорить не мог.
И он развалился на диване, и погрузился в сонное состояние покоя, и пролежал так - в одежде на диване - весь конец вечера и всю ночь до утра. А утром он встал, умылся, побрил лицо и сказал себе в зеркало:
– Пойду как есть, - и пошел в гараж, и прогрел двигатель машины до положенной температуры, и выехал из гаража на обочину. Потом он закрыл гаражные ворота на замок, сел за руль и поехал. А приехав на фирму, увидел Компаниец, что дверь ее заперта и к ней приклеена бумажка с печатями и подписями. И он позвонил из ближайшего автомата своему заместителю Рындичу и спросил:
– Почему печать на двери и где находятся в рабочее время все люди?
А Рындич говорит:
– Так опечатали нас. По причине банкротства.
– Банкротства?
– Компаниец говорит.
А Рындич:
– Ну да.
– и: - Мы ж тебе, говорит, - звонили, а жена отвечала, что тебя нет и неизвестно где.
И Компаниец повесил трубку на рычаг телефона и осознал себя глубоко несчастным человеком, что было естественно и логично в его положении, и, конечно, ему захотелось застрелиться, не сходя с места, как делают все банкроты во всем мире капитала, но очень скоро он почувствовал освобождение, что ли, от всего земного и непреодолимое желание куда-нибудь улететь к черту на кулички, то есть неважно, куда и зачем, а лишь бы по воздуху и на головокружительной высоте, и на огромной крейсерской скорости.