Ночной огонь
Шрифт:
Джорди перевел взгляд с Джошуа на графа, не совсем уверенный, что предпринять. Проклятье, он должен защитить девочку!
— Уж больно он хотел ее, — выговорил он наконец. — Больно хотел.
Берк выжидающе смотрел на слугу.
— Да, милорд. Он, э-э-э, жил в Рендел-холле перед смертью отца и… не знаю точно, что старик заставил ее сделать, но… словом, как ее милость вышвырнула Дюпона сразу же после того, как старый Кохрейн отправился в ад, ну а он раскрыл свою грязную пасть и начал говорить всякие пакости, и..
— Понимаю, — пробормотал
— Спасибо за то, что доверился мне, Джорди. Можешь быть уверен, я защищу ее.
— Ну… а тут кое-что еще, милорд. Ее сводный брат, Годдис, он продал ее Кохрейну. Пятнадцать тысяч фунтов. Когда она убежала к нему и попросила помощи, Годдис снова продал ее. На этот раз за пять тысяч. Он плохой человек, милорд. Думаю, именно он подбил Дюпона похитить ее — хотел получить побольше денег.
— Но у Ариель ничего нет. Поверенный и управляющий украли все.
— Но Годдис и Дюпон об этом, скорее всего, не знали.
— Ну что ж, к этому времени им, вероятно, уже все стало известно. Вряд ли они что-нибудь предпримут, это им ничего не даст.
Джорди покачал головой. Он и Джошуа долго молча смотрели вслед графу, энергично шагавшему к дому с задумчиво склоненной головой.
— Может, ты был прав, Джошуа. Он хороший человек.
— Лучше не бывает, — заверил Джошуа. — Теперь, когда она принадлежит ему, он все сделает, чтобы ее защитить.
— Но упрям он как сам черт, уж это точно.
— Тут ты прав, парень, — ухмыльнулся Джошуа. — Зато справедливый, мой майор лорд, всегда был справедливым.
— Странный какой-то титул.
— И вполне ему подходит.
— Он не обидит ее, верно?
— Я тебе двадцать раз втолковывал — его милость не такой.
Но в данный момент его милость был вне себя от бешенства. Он обнаружил, что от всей души надеется на появление Годдиса и Дюпона в Рейвнсуорт Эбби — тогда можно было бы прикончить обоих.
Берк зашел в кабинет, коротко поздоровался с управляющим Керлью и, не обратив внимания на скорбный взгляд и гору бумаг в руках последнего, отпустил его. Потом взял перо и бумагу и написал в «Газетт» объявление о своей женитьбе и письма к Найту и Коринне, Запечатав их, Берк направился наверх, к жене.
Он тихо открыл дверь, не желая беспокоить Ариель, но, услыхав голоса, остановился как вкопанный.
— Джорди так буйствовал, что хоть вяжи, но Джошуа его успокоил, — говорила Доркас. — Не так-то легко это было. До сих пор не могу поверить, что вы вышли за него, мисс Ариель. Но по крайней мере он богат.
— Я была не в себе, когда выходила за него, — тихо, но резко возразила Ариель, — и мне все равно, пусть хоть владеет всей Англией! О, Доркас, хватит! Я не желаю больше говорить об этом! Ничего нельзя изменить, и кроме того, он отвезет меня в Бостон. Он обещал. Думаю, его лордство из тех, кто держит слово. Как только мы окажемся в Америке, я смогу ускользнуть от него.
— А если он изобьет вас, заставит…
— Пожалуйста, Доркас, не надо. Я все
Голос Ариель не был горьким, скорее покорным, и Берк рассердился еще больше.
— Мужчины владеют женщинами. Я это знаю. Он пока не показал истинного лица, но еще все впереди. Если я начну спорить, он ударит меня. возможно, изобьет хлыстом, это обязательно случится, несмотря на все заверения, что он светлейший из ангелов.
Она на мгновение замолчала и глубоко вздохнула:
— Не знаю, почему он до сих пор так добр со мной.
Что ни говори, я теперь его жена и у него больше нет причин притворяться.
Доркас что-то ответила, но так тихо. что Берк не смог разобрать ни слова. Он медленно прикрыл дверь спустился в кабинет, уселся в кресло перед камином из карарского мрамора и уставился в пустой очаг.
Вечером Берк велел принести ужин в свою спальню. Он и Ариель мирно поужинали, и все было хорошо, пока она не пролепетала нерешительным голосом, долженствующим, по ее мнению, звучать сильно и уверенно:
— Я бы хотела перебраться в свою спальню. Мне не пристало оставаться здесь.
— Почему нет?
— Муж и жена не должны жить в одной комнате. Так не принято.
— Не желаешь стать законодательницей новой моды, дорогая? Мужья и жены, которые хотят спать в объятиях друг друга, должны делить…
— Нет! — вскрикнула Ариель, не сводя глаз с оставшихся на тарелке горошин.
— Ариель, не стоит больше заговаривать об этом, — мягко попросил Берк. — Мы муж и жена и будем спать вместе каждую ночь.
Ариель доела горошек, заметила, что он свежий и молодой, и спросила, есть ли в поместье сад и огород.
— Да. Если тебе интересно, уверен, что миссис Пепперолл будет рада все показать. Ты ведь теперь здесь хозяйка. И можешь делать все, что пожелаешь.
Ариель задумчиво откусила кусочек куропатки. Прекрасно приготовлена, нежная и пряностей в меру. Значит, Берк разрешил ей делать все, что захочется. Но она не верит ему. Слишком долго она была леди Рендел, чтобы поверить. Все слуги пресмыкались перед хозяином и ни в грош не ставили хозяйку. Любой из них мгновенно предаст ее, если хозяин так пожелает.
— Может, нам пригласить в гости твоего сводного брата? — небрежно бросил Берк. — К обеду или к ужину? Я с ним еще не знаком.
Вилка Ариель со стуком ударилась о тарелку.
— Нет! То есть, я хочу сказать, мы не очень близки. По правде говоря, я даже не знала его, пока был жив отец. Тогда он стал моим опекуном.
«Я не должна возбуждать подозрений», — подумала она и добавила уже спокойнее:
— Возможно, в будущем он сумеет навестить нас. Берк молча кивнул. Она не скрывала ненависти, и он не собирался успокаивать ее. Если бы Ариель вскинулась при имени Эвана Годдиса или выказала страх, он получил бы доказательство, что этот человек причинил ей зло и не задумался бы отправиться в Лесли-фарм и уничтожить его.