Ночной охотник
Шрифт:
Неопытный человек даже не знал, как нужно ее носить. Сёрчеры на первых порах приходили в полное недоумение, обнаружив в древних кладовых такие хитроумные вещи, с которыми они не знали, как обращаться.
Сначала они опытным путем обнаружили, что древняя обувь астронавтов меняла высоту подошвы и каблука в зависимости от скорости ходьбы. Потом с изумлением Кийт убедился и в том, что космические комбинезоны далекого прошлого не имели размеров.
Один и тот же костюм одинаково подходил сначала тщедушному Хекфи, а потом и широкоплечему гиганту Джиро, который почти втрое превосходил клаймена по габаритам. Некие мудреные приспособления, спрятанные внутри полиарамидной ткани, быстро подстраивали одежду под любой рост и любую фигуру.
Кийт знал из древних книг, что подобные вакуумные комбинезоны надежно защищали человека. Они спасали жизнь не одной сотне отважных исследователей древней цивилизации, работавших в самых суровых условиях во многих, самых глухих и отдаленных уголках галактики.
В Забытых Городах нечасто встречались подобные находки, и сёрчеры знали, что космические принадлежности не пользовались особым спросом на побережье Внутреннего моря и Лантического океана. Там больше всего ценилось простое и надежное оружие, — древние тесаки, топоры, пневматические гарпуны.
А одежда, хотя и была изготовлена из вечных материалов, не поддающихся тлетворному влиянию времени, не так интересовала покупателей, чересчур сосредоточенных на более простых, приземленных предметах.
Например, весьма ценились разнообразные древние сети из альтерированного, обработанного особым образом капрона. Этот материал тоже спокойно пережил Смерть и во времена Кийта выглядел, как новый.
Из сетей, которые находили в Забытых Городах сёрчеры, многие умельцы не только изготавливали рыболовные снасти. Сети с самыми мелкими ячейками попадали к портным, и те изготавливали из них для модников Лантического побережья рубашки и куртки.
Сами–то сёрчеры традиционно предпочитали одежду из кожи грокона или змееглава, для верности укрепленную прочными металлическими заклепками. Проклепанные куртки и брюки, жилетки и глоувы — перчатки с обрезанными пальцами, все эти незаменимые для путешественников товары изготавливали лучшие мастера Нианы и Намкуша в обмен на товары, которые удавалось добыть в экспедиции.
Но иногда Хрипун приберегал для себя кое- что из древних находок. Не только «совиные глаза» и боевой клинок остались с ним после многих экспедиций в Забытые Города.
Кроме серебристого космического покрывала, он облюбовал и тонкую жилетку. Несмотря на удивительную легкость древнего материала, эту вещь нельзя было проткнуть ножом.
Сколько Кийт ни пытался пронзить жилетку острием, сколько раз ни старался пробить ее со всего маха, на ткани не оставалось ни следа. Хрипун носил ее под легкой туникой и чувствовал, как тончайшая ткань согревает тело даже во время суровых холодных ночей.
Из расселины в невысокой скале, окруженной валунами, изливался источник и, прежде чем обрушиться в воду, пару метров вился среди гладких, отполированных временем камней.
Кийт плавал в озере, с наслаждением чувствуя, как измученное тело снова наливается силой.
Прохладная вода отличалась удивительной прозрачностью, но глубина была такая, что дно совершенно не просматривалось. Только у берега можно было пройти по камням пару шагов, а потом дно под ногами стремительно исчезало, словно уходило в какую–то пропасть.
Слишком далеко от берега Хрипун старался не удаляться. Плавал он превосходно, но прирожденное чувство осторожности не позволяло забыть обо всем и ринуться куда–нибудь вглубь.
Порой он переворачивался на спину и устремлял взгляд на синее небо, нависшее над лесом. В такие мгновения Хрипун успевал отрешиться от всего земного и освободить, очистить разум от следов враждебных атак, которые пришлось пережить в последнее время.
Несколько раз в толще воды он видел фигуру Сутера. Мутант погружался на большие глубины и пытался обнаружить там что–нибудь съестное.
По–прежнему Кийт никак не мог смириться с отсутствием птиц.
Обычно в таких местах они вели суетную жизнь, пересвистывались друг с другом, что–то выясняли между собой, без конца перелетали с места на место. Но сейчас он плавал и без конца изумлялся тишине, царившей вокруг. В этом было что–то ненатуральное, фальшивое, искусственное.
Из глубины стремительно появился силуэт Сутера. Он волнообразно изгибался от кончиков ног до вытянутых пальцев рук, извивался всем длинным, поджарым телом, отчего вода вокруг его головы рассекалась на два потока.
Руки с острыми плавательными перепонками были вытянуты вперед, над головой, и без труда разрезали толщу озерной воды.
Взметнув пенистые фонтанчики брызг, Сутер разогнался снизу и вынырнул на поверхность, причем сделал это с такой скоростью, что даже выпрыгнул всем телом из воды, совсем рядом с Кийтом.
Каким–то невероятным образом он сумел во время прыжка зависнуть в воздухе на манер дельфина. На мгновение блеснув влажным продолговатым телом в солнечных лучах, он изогнулся и снова нырнул вниз головой, рассекая плавательными перепонками озерную гладь — так ловко, что на поверхности воды почти не осталось брызг.
Потом он снова поднялся и на этот раз сбавил скорость, так что Хрипун смог посмотреть на приятеля.
Вода стекала с довольного лица мутанта, покрытого микроскопическими ячейками рыбьих чешуек. Два потока сливались с хряща–гребня, продольными буграми нависавшего вместо бровей у него над глазами. Он несколько раз взмахнул головой, отряхиваясь от последних капель.
Сразу было видно, как благотворно подействовало на него купание. Взгляд мутанта оживленно горел, он взволнованно дышал, и от всего его облика исходило ощущение радостного возбуждения.
Несмотря на то, что он достаточно долго мог находиться на суше, Сутер периодически нуждался в длительном контакте с водой, как и все его сородичи. Наблюдательный глаз Хрипуна множество раз отмечал те изменения, которые происходили в характере мутанта–ныряльщика, если ему хоть несколько дней не удавалось искупаться.