Ночной Орел (сб. ил. Л.Фалина)
Шрифт:
Вытирая в передней ноги, низкорослый, толстенький Майер улыбался во весь рот и радостно докладывал доктору Коринте:
— Пришлось съездить в Б., пан доктор. Но достал! Целых три штуки. Не знаю только, это ли вам нужно. Одна называется просто “Парашютизм”, другая — “Психическое состояние спортсмена во время затяжного прыжка”, а у третьей совсем игривое название: “Счастье под белым куполом”. Больше ничего в нашем районе нет, можете мне поверить на слово!
— Ах, коллега, дорогой коллега! Зачем же вы так утруждали себя! Право,
Доктор Коринта был действительно поражен и глубоко тронут неожиданным вниманием со стороны своего молодого коллеги. Он и прежде считал своего заместителя хотя и недалеким, но очень хорошим, сердечным и честным человеком, а теперь еще крепче утвердился в своем мнении. А Майер словно нарочно задался целью снискать полное расположение начальника, проявил совершенно невероятную скромность. Он не только не спросил, зачем доктору книги по парашютизму, что на его месте сделал бы почти каждый, но, передав их, тут же хотел откланяться, чтобы не мешать главврачу заниматься делом.
Однако Коринта не отпустил его. “Отличный случай поговорить с ним об Ивете”, — подумал он и заставил Майера пройти в комнаты.
Угостив молодого человека настойкой из лимонных корочек и грибами собственного засола, Коринта коротко рассказал ему о положении медсестры Иветы Сатрановой, о ее согласии вступить в фиктивный брак, лишь бы избавиться от преследований со стороны настойчивого обер-лейтенанта Крафта.
— Зная вашу честность и порядочность, дорогой коллега, я подумал, что именно вы не откажетесь помочь девушке в этом щекотливом деле. Надо вам сказать, что она и отпуск взяла только потому, что назойливость Крафта стала для нее просто невыносимой. Перед этим она доверилась мне со своей бедой, и я обещал ей поговорить с вами до ее возвращения.
Майер сидел с опущенными глазами, весь красный от смущения. Он не знал, что ответить. Предложение начальника застало его врасплох и вызвало в нем целый вихрь противоречивых чувств. Наконец он промямлил:
— Я очень ценю ваше доверие, пан доктор. И сестра Ивета… она мне нравится… и я, конечно, с удовольствием помогу… Но… меня смущает этот обер-лейтенант. Он ведь, пожалуй, начнет мстить мне…
— Этого, мне кажется, бояться не нужно. Для него Ивета — просто развлечение от скуки. Убедившись, что она стала недоступной, он оставит ее в покое и осчастливит своим вниманием кого-нибудь другого. Вот и все.
— Вы уверены в этом?
— Абсолютно.
— А когда сестра Ивета вернется? — Недели через две.
— Хорошо, пан доктор. Передайте ей, что я согласен. Коринта с чувством пожал пухлую руку Майера:
— Вы благородный человек, дорогой коллега! Я знал, что вы не откажетесь помочь бедной девушке!
А “благородный человек” в это время думал: “Пусть фиктивный, а дальше посмотрим. Стерпится — слюбится…”
Они начали было обсуждать подробности предстоящего бракосочетания, но в передней вдруг прозвучал звонок.
— Неужели к больному? Как некстати! — с досадой проговорил Коринта.
— В таком случае, я пойду, пан доктор. Об остальном мы еще успеем поговорить в другой раз.
Они вместе вышли в переднюю. Майер стал одеваться, а Коринта открыл двери. За порогом стоял братишка Иветы, Владик. Но в каком виде!
На лбу у мальчугана красовалась огромная шишка, лицо было все в ссадинах, левую руку, обмотанную окровавленной тряпкой, он держал на весу; одна штанина была разорвана, и сквозь дыру виднелась зловещая царапина.
— Владик, ты?! Что с тобой? С кем ты подрался? — Коринта даже уронил очки от удивления.
— Здравствуйте, пан доктор. Я не дрался. Я прыгал. Можно к вам? — смущенно проговорил Владик.
— Конечно, можно!
Уже надевший пальто и шляпу Майер спросил:
— Чей это мальчик?
— Брат Иветы, Владислав Сатран.
— Вон как… Ну ладно, пан доктор, не буду мешать. Мое почтение!
— До свиданья, коллега!
Закрыв за Майером дверь, Коринта помог Владику раздеться и провел его в кабинет.
17
— Снимай с себя, братец, все-рубаху, штаны, чулки — и садись вот сюда… Эк тебя угораздило! Значит, прыгал, говоришь? Зачем же ты прыгал и куда?
Доктор приготовил бинты, йод. Серьезных ран не оказалось, но общее количество мелких красноречиво говорило о том, что Владик побывал в основательной переделке. Пока доктор возился с ним, он лишь пыхтел, краснел да усиленно хлопал глазами. Видимо, ему было не до разговоров. Надо было сдерживать стоны и доказать, что он, Владик, уже не ребенок.
Перевязка завершилась противостолбнячным уколом. Когда Владик снова оделся, доктор перешел с ним в гостиную. Здесь он усадил мальчугана в кресло и сунул ему в руки кулечек с леденцами.
— Соси, дружок, не стесняйся. Я тоже их люблю сосать, когда читаю, — сказал Коринта, видя, что Владик отстраняет конфеты.
Владик покраснел и сунул леденец за щеку.
— Ну, так зачем же ты все-таки прыгал? Расскажешь?
Владик поднял на доктора большие серьезные глаза. В эту минуту он был разительно похож на свою сестру.
— Я не просто прыгал. Это был такой опыт. С крыши сарая хотел через забор на кучу песка. Только не дотянул, в кусты свалился. Еще хорошо, что не на забор!..
— Действительно, на забор было бы хуже… Но в чем же заключался твой опыт? Мне можно знать?
— Можно. Я ведь к вам, пан доктор, не лечиться шел. Я хотел рассказать. Знаете, чего мне хотелось? Мне хотелось, как он….. Я уже догадался, как он очутился в нашем лесу…
— Кто? — нахмурился Коринта.
— Русский парашютист!