Ночной разговор
Шрифт:
— Лю, послу…
Ни один раз мне приходилось слышать шелест артиллерийского снаряда, пролетающего низко над головой. Вот и сейчас — ну один в один, её очень проникновенный шёпот, сквозь почти сомкнутые губы:
— Ещё слово и всю свою жизнь будешь ходить в пополаме.
Отворачиваю и вжимаю голову в плечи, как когда-то, чуть приподняв левое плечо — вообще-то, мне лицом есть ещё придётся, может быть. Да и не хотел я ничего говорить.
Любопытство, правда, распирает — в пополаме это как? Если
Чтоб член достать,
Чтоб мне поссать,
Так чтоб мне в кучу собираться?..
Хм. Ну тогда-то всё понятно! Тогда, это ж… Сразу так бы и сказала! А то сразу прям… Хулиганство какое-то! И действительно, и чего это я? Но я ж не по злобе. Нет, надо было сбрехать чего-нибудь, а то с этой правдой, ну в самом-то деле, у меня сплошная непруха получается.
— Ты, первые минуты вашей встречи с ней, помнишь? — судя по её голосу, снаряд… перелетел и я медленно, с некоторой опаской, поворачиваюсь к ней лицом.
Вот это владение собой! Вот это школа! Да ни фига — академия! Руки аккуратно положены на стол. Голубизна во взгляде без единого облачка. Да. Сто пудов, канцерт-рефери или как их там — ни дать ни сесть:
— Луци, ты коварная.
— Да ладно. Тю на тебя. Я белая и пушистая. И всё-таки.
— Да так. — пожимаю плечами. — Здорово глушёный был…
— Мм-гм. А всё туда же… — коротко вздохнув, с досадой мыкает сквозь плотно сомкнутые губы и добавляет. — Порассуждать! — прихлопывает ладошкой по столу, чуть отведя глаза и тут же, вернув взгляд, продолжает как ни в чём ни бывало. — Я тебе сейчас скажу и… В общем, принимай как есть, и всё на этом. Понял?
Да я и… Только вновь пожимаю плечами. Люси же, немного медлит, слегка сощурившись и вглядываясь в меня, и продолжает:
— Она, — кивок в сторону Даши, — с первых же секунд для себя уже всё решила. И уже потом, когда в больницу… этого везла, и дома уже, она и не думала, даже и не предполагала, что ты не придёшь. Ты её уже был, с первых секунд… Сердцу не прикажешь.
Я же очень с этим не согласен и готов поспорить:
— Люси, женск…
Но она предостерегающе приподнимает брови:
— Изоев! — и мои открытые ладони, также уже приподняты. — Эти потёмки, как ты хотел сказать, ни для меня и уж совсем, совсем ни в отношении неё. — вздыхает, и склонив голову к плечу заканчивает. — Так вот, мой дорогой. Ваша встреча, не случай!
— Ххе…
Понимаю-то я моментально, да вот только сказать не получается, а только выдохнуть. Да ошарашено прикрыть глаза — на мгновение, за которое мельком проносится та, такая близкая и, в тоже самое время, такая далёкая картинка: весь взъерошенный, ничего не понимающий и её глаза, и руки…
А Люси, уже совсем тихо и с паузами, и в этот раз уже проникновенно и мягко, продолжает:
— Ты очнулся в том месте и в то время, когда там была она… В тот момент
Лю делает паузу и вздохнув, продолжает:
— Я так сделала… Я же её и нашла… Нашла для тебя.
— Вот оно…
Ещё хлеще — до звона в ушах, как под колокол попал. Буммм! Ни с того и ни с сего, вдруг, наваливается усталость — будто бы и не надо уже ничего, а просто в себя бы прийти и осознать. Как сквозь толщу воды до меня доносится: «А потом, что с ней происходило и ты точно это заметил, тоже я». Мои плечи непроизвольно опускаются. И моё недавнее и такое короткое прошлое, опять с самого начала, проскакивая — не ухватишь, но оставляя в сознании тонкий след, не удивляет, а наоборот — как с души камень свалился. Но это один, а другой, только больший, обратно на душу… взвалили.
Лю, своими тёплыми ладошками берёт мои, протянув руки через стол и легко их сжимает:
— По всему пространству искала. — не отнимая своих рук и чуть наклонив голову, пытается уловить мой опущенный взгляд. — Нашла нескольких девочек, даже выбирать пришлось. Но только у вас с ней, ничего нет поврозь, всё как одно. К одному только прикоснёшься, а другой уже звучит… И о том, что она мне кем-то приходится, я поняла гораздо позже.
Выхожу из состояния стороннего созерцания и, всё-таки и наконец-то, поднимаю глаза:
— Она мне друг, Лю… До конца.
— Я знаю.
— И… У нас…
— Конечно.
— Лю, но ты же знаешь, я…
— Не переживай. Сам придумаешь и запишем.
— Ох, Лю, я… Я не знаю.
— Ты и про неё почти ничего не знаешь.
— Да.
— И почему же?
— А… Только догадки.
Люси на это усмехается и когда начинает говорить, её голос становится ещё тише и ещё более глубоким, мягким, завораживающим и проникновенным:
— К себе прислушайся и вспоминай…
Смотрит пристально и я чувствую как голубизна её глаз, непостижимым образом заполняя собой всё свободное пространство вокруг, вдруг начинает заволакивать и сознание.
— Как увидел её… Как смотрел… Как подмечал в ней каждую чёрточку… Как хотел её.
Застываю, глядя в её, ставшие огромными, глаза и не могу вымолвить и слово, но самое интересное то, что и не хочу ничего говорить.
— Ты же мог бы и уйти, но не ушёл. — мне уже тяжело смотреть. — Не захотел.
По телу разливается расслабляющая лень и мне даже моргать уже не хочется.
— И ей… Никто и ничего не нашёптывал… Не указывал… Она сама для себя всё решила… Её никто не подталкивал.
Ещё мгновение и я, безвольно закрыв глаза, целиком и полностью погружусь в эту умиротворённость.
— Сердцем смотри… Слушай его… И не сомневайся… И всё будет хорошо.
Я уже готов, и с радостью, отключиться от внешнего мира. Но Люси замолкает и не убирая своих ладоней, всё также смотрит на меня. Я же моргаю, как после сна, ощущая во всём теле полусонную истому:
— Лю… Ты колдунья.