Ночной рейд
Шрифт:
— Я заметил, что у вас частная железная дорога.
— Паровоз типа 4-4-2, — ответил Маджи, словно декламируя. — Выпущен заводом «Болдуин» в тысяча девятьсот шестом году. Возил «Оверленд лимитед» из Чикаго до Каунсил-Блаффс, штат Айова. В свое время был настоящим скоростным.
— Когда работал в последний раз?
Питт сразу же почувствовал, что использовал неправильную терминологию: это подчеркивало кислое выражение на лице Маджи.
— Я растапливал его два лета назад после того, как построил полмили железнодорожного
Анни вернулась и начала промывать раны Дирка.
— Простите, но смогла найти всего лишь старую склянку с йодом. Он жжет.
Она ошибалась. Руки Питта до сих пор не восстановили чувствительности. Он молча наблюдал, как она делала перевязку. Затем откинулась назад и стала нахваливать свою работу.
— Конечно, не заслуживает медицинской награды, но полагаю, что продержится, пока вы не доберетесь до дома.
— Всё замечательно, — сказал Питт.
Маджи устроился в своем кресле в виде тюльпана.
— А теперь, мистер Питт, скажите нам, что у вас на уме?
Питт перешел сразу к сути дела.
— Собираю данные о «Манхеттен лимитед».
— Понимаю, — сказал Маджи, но было ясно, что он ничего не понимает. — Полагаю, что вас интересует его последний рейс, а не история железнодорожного полотна.
— Да, — согласился Питт. — Существует несколько аспектов трагедии, которые ранее не объясняли со всеми подробностями. Я познакомился со статьями в старых газетах, но появилось больше вопросов, чем ответов.
Маджи подозрительно смотрел на него.
— Вы репортер?
Питт отрицательно покачал головой.
— Директор специальных проектов Государственного агентства подводных и морских научных исследований.
— Вы заодно с правительством?
— Дядюшка Сэм платит мне зарплату, это так. Но мое любопытство к катастрофе на мосту Дьювилль-Гудзон носит чисто личный характер.
— Любопытство? Скорее похоже на навязчивую идею, сказал бы я. Что еще может заставить человека бродить по сельской местности в морозную погоду глухой ночью?
— У меня напряженный график, — терпеливо объяснял Питт. — Должен быть в Вашингтоне завтра утром. Это мой единственный шанс осмотреть площадку, где был мост. К тому же, когда я прибыл сюда, был еще день.
Казалось, Маджи расслабился.
— Простите меня за допрос, которому я подвергаю вас, мистер Питт, но вы единственный незнакомец, который забрел в мое убежище. Кроме нескольких избранных друзей и коллег по бизнесу, общественность полагает, что я своего рода таинственный анахорет, лихорадочно отливающий формы в заброшенном складе в восточном районе Нью-Йорка. Вся эта фикция придумана специально. Я ценю свое затворничество. Если мне пришлось бы иметь дело со всеми этими критиками, газетчиками и любопытствующими бездельниками, то я не смог бы сделать ни одной скульптуры. Здесь, прячась
— Еще кофе? — спросила Анни.
С женской проницательностью она выбрала самый подходящий момент, чтобы прервать мужа.
— Пожалуйста, — ответил Питт.
— А как насчет яблочного пирога?
— Звучит прекрасно. Ничего не ел после завтрака.
— Тогда позвольте мне приготовить вам что-нибудь.
— Нет, нет, яблочного пирога вполне достаточно.
Сразу после того, как она ушла, Маджи продолжил беседу.
— Надеюсь, вы понимаете, к чему я затеял наш разговор, мистер Питт.
— У меня нет причин разоблачать ваше уединение, — сказал Питт.
— Верю, что вы не сделаете этого.
К рукам Питта стала возвращаться чувствительность, они страшно разболелись. Анни Маджи принесла яблочный пирог, и Дирк набросился на него с жадностью батрака.
— Вы любите поезда, — сказал Питт, жуя пирог. — Живя здесь, вы наверняка составили свое собственное представление о крушении, которого нельзя найти в старых газетных подшивках.
Маджи пристально и долго смотрел на огонь, затем начал говорить безучастным голосом.
— Конечно, вы правы. Я изучил странные инциденты, сопровождающие крушение «Манхеттен лимитед». В основном, раскапывал местные легенды. Мне повезло, я взял интервью у Сэма Хардинга, станционного агента, дежурившего в ночь трагедии. Несколько месяцев назад он умер в доме престарелых в Джермантауне. Ему было девяносто восемь. Но память сохранил, как в банке данных компьютера. Боже, это было похоже на разговор с самой историей. Я почти видел, как события той трагической ночи разворачивались у меня на глазах.
— Всё внимание на том самом моменте, когда проходил поезд, — сказал Питт. — Грабитель, который не пустил станционного агента просигналить машинисту и спасти сотню жизней. Это звучит как фантастика.
— Никакая не фантастика, мистер Питт. Это произошло точно так, как Хардинг описал полиции и газетным репортерам. Телеграфист Хайрам Мичум получил пулю в бедро — вот доказательство.
— Я знаком с описанием, — кивнул Питт.
— Тогда вы должны знать, что грабителя так и не поймали. Хардинг и Мичум совершенно точно опознали его как Клемента Масси, или Даппера Дойля, как его называли в прессе. Франт, совершивший несколько ловких грабежей.
— Странно, что земля разверзлась и поглотила его.
— Перед войной, которая должна была покончить со всеми войнами, времена были другими. Представители закона не были такими умудренными, как сейчас. Дойль был не очень глупым человеком. Несколько лет за решеткой за грабеж — одно дело. А причинение, пусть косвенно, смерти сотне мужчин, женщин и детей — совершенно другое. Если бы его поймали, суду хватило бы пяти минут, чтобы отправить его на виселицу.
Питт доел пирог и откинулся на софе.