Ночные бомбардировщики
Шрифт:
Ведущий дал команду подтянуться и из пеленга перестроиться в клин. Значит, скоро
цель.
Не доходя Мизоча, бомбардировщики развернулись почти на 180 градусов и пошли вдоль шоссе на Ровно.
Ведущий начал снижаться. А за ним и остальные. Шоссе здесь было пустынно. Изредка покажется повозка или мотоциклист, но и они, заслышав гул бомбардировщиков, бросались в сторону от дороги.
Ведущий дважды качнул крылом влево — приготовиться к атаке. Семен посмотрел вперед и увидел в клубах пыли колонну. Танки шли один за другим метрах в двадцати, как на параде. И столько их было — не сосчитать. Голова колонны терялась в голубоватой дымке у небольшого, раскинутого по обе стороны дороги села.
Вот они, фашисты.
Семен глянул на высотомер. 800 метров. Хорошая высота для прицельного бомбометания по малоразмерным целям. Да и плотность колонны такая, что промахнуться трудно. Держи только точно по курсу... Серебряников хорошо понимал это без подсказки — бомбардировщик летел будто по струнке...
На шоссе взметнулся первый огненный султан. За ним другой, третий... Лишь когда строй бомбардировщиков пронесся над головой колонны, фашисты поняли, в чем дело, и кинулись кто куда. Одни танки остановились, другие свернули в сторону, стремясь рассредоточиться, третьи смрадно чадили.
В селе, в тени хат и деревьев, тоже стояли танки. Семен увидел, как заметались между ними люди в темной одежде. Что это фашистские вояки, не было никакого сомнения. Когда бомбардировщик начал разворачиваться для нового захода, Семен припал к пулемету и дал по фашистам длинную очередь.
Пока бомбардировщики разворачивались, колонна сломала свою линию, и танки расползлись в разные стороны от дороги. Ведущий качнул вправо — бомбить самостоятельно.
Строй бомбардировщиков тоже распался.
Откуда-то открыли огонь зенитки, в небо потянулись пулеметные трассы. Но они ничуть не напугали Семена, даже наоборот, вызвали какой-то азарт, прилив энергии. Штурман выбрал два танка слева и скомандовал летчику:
— Двадцать влево... Еще пять...
И когда танк вполз в перекрестие, нажал на кнопку сброса бомбы.
Бомбардировщики кружили над селом и дорогой, круша танки, расстреливая из пулеметов танкистов. Около двух десятков черных столбов дыма тянулись к небу...
Ведущий дал команду на сбор.
— «Мессершмитты»! — крикнул по самолетному переговорному устройству стрелок-радист сержант Довгаленко. И в ту же секунду справа небо распорола огненная трасса. Она сверкнула как молния, заставив шарахнуться влево самолет Серебряникова и чуть не столкнуться с машиной командира звена. Ваня выровнял бомбардировщик и кинул его вправо. И вовремя — вторая трасса прочертила слева.
Впереди задымил чей-то самолет...
Истребители, как коршуны перед ненастьем, закружили вверху, выбирая жертвы и обрушиваясь на них. Бомбардировщики маневрировали, отстреливались из пулеметов, но строя уже не было и экипажи не могли поддерживать друг друга огнем, «мессершмитты» свободно маневрировали, атаковывали одиночные самолеты парами, звеньями и сбивали их...
У Семена сердце сжималось от боли, когда он видел, как загорался наш самолет.
Сержант Довгаленко то и дело докладывал: «Истребить слева сверху», или просто: «Справа, снизу». Серебряников [53] бросал машину вправо или влево, вверх, вниз и истребители промахивались. Иногда слышно было, как очереди стегали по крылу или фюзеляжу, как снаряды рвали дюраль, но бомбардировщик летел...
Наконец атаки прекратились: у истребителей, видно, кончалось горючее.
Бомбардировщики стали подтягиваться друг к другу и занимать свои места в строю. Из девятки третьей эскадрильи, в которой летел Семен Золотарев, осталось четыре самолета...
Вечером на аэродром прилетел командир корпуса генерал Тупиков. Собрал весь летный состав и спросил без обиняков:
— Почему такие большие потери?
Генерал и раньше часто бывал в полку. Его любили за простоту, за откровенность и искренность и потому желающих высказать мнение нашлось немало. Летчики объясняли потери тем, что «мессершмитты» почти вдвое превосходят бомбардировщиков в скорости, их пушечное вооружение позволяет вести огонь с большей дистанции; штурманы говорили о неприкрытой задней нижней полусфере, откуда чаще атакуют истребители. Семен внимательно слушал выступающих, мысленно соглашался с каждым и думал о том, какой же выход найти из создавшегося положения? Скорость при всем желании у бомбардировщика увеличить не удастся, пушку на него тоже не поставишь...
Слово попросил лейтенант Никита Гомоненко. Русочубый, голубоглазый, тонкий в талии. Энергичный, любящий веселую шутку, подначку, он был зачинщиком вечеров песен или плясок, викторин и конкурсов по штурманскому делу и знанию авиатехники. Осенью прошлого года сослуживцы избрали его секретарем комсомольской организации. И не ошиблись. К Никите молодежь тянулась как к своему вожаку, верному товарищу, отличному авиатору. У него учились, с него брали пример.
— Выступавшие до меня товарищи верно говорили о причинах наших потерь, — сказал Гомоненко. — Действительно, и скорость наших бомбардировщиков по сравнению с «мессершмиттами» маловата, и вооружение послабее, и задняя нижняя полусфера не прикрыта. Но самая [54] главная причина, думается мне, не в этом. Давайте вспомним учебник авиационной тактики, как там рекомендуется отражать атаки истребителей. В учебнике сказано, что воздушный бой с истребителями бомбардировщики должны вести в плотном строю, поддерживать друг друга огнем, создавать неприступные зоны огня... А как мы встретили истребителей? Разбрелись над полем боя кто куда, увлеклись охотой за танками и забыли об опасности. Вот нам и досталось на орехи... Второе: у нас на самолетах есть радиостанции, а связь между экипажами мы можем вести только через радиста закодированным текстом. Но когда атакуют «мессершмитты», чтобы предупредить соседа об опасности, кодировать текст некогда. Надо разрешить вести переговоры открытым текстом. И третье: да, задняя нижняя полусфера у нашего бомбардировщика — мертвая зона. Надо ее закрыть. Думаю, сделать это можно: установить пулемет снизу. Как? Инженеры сообразят...
Никита сел. Семен проводил его восхищенным взглядом — голова! Смело сказал о том, о чем другие даже не обмолвились, а разве не знали, что нарушили все законы тактики и потому были биты... И не только сказал, а и предложил дело — вести открытым текстом радиообмен, установить снизу пулемет...
Генералу тоже понравилось выступление лейтенанта Гомоненко. Он поблагодарил его и добавил:
— Да, товарищи, тактика в бою — первейшее оружие. Я от того, как вы ею владеете, зависит многое. Товарищ майор, — обратился он к командиру полка, — с завтрашнего же дня организуйте у самолетов занятия по тактике, на боевые задания летать только строем. Приступить к обучению летного состава ночной подготовке. Что же касается установки дополнительного пулемета, то в соседних полках это уже делают. В воздушные стрелки возьмите пока авиаспециалистов по вооружению...
9
Ночью на аэродроме не смолкал визг электродрелей, тук молотков, гул бензо — и маслозаправщиков. Авиаспециалисты ремонтировали израненные машины, пополняли боекомплект, заправляли баки топливом. А около штабной землянки выстроилась целая очередь вооруженцев, желающих[55] стать стрелками. У входа в землянку стоял стол, освещенный маленькой лампочкой от аккумуляторной батареи, за ним сидел заместитель командира полка по политической части майор Исунов и записывал желающих. Семен Золотарев после ужина тоже пришел к землянке, чтобы поддержать техника самолета младшего лейтенанта Трифонова, разрешить ему слетать на боевое задание в качестве стрелка.