Ночные крылья (сборник)
Шрифт:
– Там, где нет любви к себе, там нет ни дружбы, ни участия к судьбе других!
– Возможно, что так…
– А поэтому не может быть и доверия.
– Мы определяем долю ответственности посредством соглашения, — сказал я. — При этом нет нужды знать, что делается в душах других, раз уж правит Закон. И на материке Велада никто не позволяет усомниться в господстве этого Закона.
– Вы говорите о ненависти к своему «я», — произнес Швейц. — Однако вы, скорее, возвеличиваете его.
– Каким же образом?
– Живя порознь, постоянно отдаляясь друг от друга. Каждое «я» находится как бы в замке. Гордые. Несгибаемые. Равнодушные. Чужие друг другу. Да ведь это настоящее царство своего «я», а не его подавление!
– Вы странно смотрите на жизнь, — постарался я усмехнуться. — Разве не смешно, что вы выворачиваете наизнанку наши обычаи, якобы не замечая этого?
Швейц немного помолчал, а потом задал вопрос:
– И так было всегда? С самых первых поселений на материке Велада?
– Да, — кивнул я. — За исключением недовольных, о которых вы слышали и которые уплыли на южный материк. Остальные живут по заповедям Завета. Наши обычаи со временем стали более суровыми: мы не имеем права теперь говорить о себе в первом лице единственного числа, поскольку это считается неприкрытым самообнажением, хотя в средние века это было вполне нормальным. С другой стороны, кое-что смягчилось. Когда-то нам запрещалось называть свои имена незнакомым людям. Мы заговаривали друг с другом, только если в этом была крайней необходимость. Сейчас мы стали более доверчивыми.
– Но не слишком, — захохотал Швейц.
– Да, не слишком! — согласился я.
– А разве это не мучает вас? Каждый человек наглухо закупорен в самом себе! И вам никогда не приходило в голову, что люди могут быть гораздо более счастливыми, ведя другой образ жизни?
– Мы придерживаемся Завета.
– С легкостью? Или это требует каких-то усилий?
– С легкостью, — ответил я без запинки. — Наши муки не так уж велики, если принять во внимание, что у нас есть названые братья и сестры, с которыми мы общаемся откровенно, не прибегая к безличности. То же можно сказать и о наших исповедниках.
– Зато вы не имеете права жаловаться другим, не можете снять бремя с опечаленной души, вам нельзя просить совета, запрещено открыто изъявлять свои желания и нужды, вы вынуждены говорить только об отвлеченных предметах, — Швейц пожал плечами. — Извините, ваша милость, но приходится признавать, что все это очень трудно. Всегда, всю жизнь хотеть любви и тепла, соучастия, откровенности и наткнуться на строгое запрещение всего, что хотелось бы ценить особенно высоко…
– Вы были бы намного счастливее, — попытался иронизировать я, — найдя здесь теплоту, любовь и человеческое общение?
Швейц снова пожал плечами:
– Это всегда нелегко найти.
– Нам не грозит одиночество, так как у нас есть названые родственники. Если есть Халум и Ноим, всегда готовые дать утешение, зачем нужны чужие люди?
– А если их нет рядом? Если приходится странствовать где-то далеко, ну скажем, в снегах Глина?
– Это приносит страдания. Зато и характер закаляется. Но это исключительное положение. Швейц, наша система, возможно, и принуждает нас к изоляции, зато она гарантирует нам любовь.
– Но не любовь мужа к жене, отца к ребенку.
– Наверное, нет…
– И даже любовь между побратимами ограничена. Вот вы сами признавались, что чувствуете влечение к своей названой сестре Халум, которое нельзя…
Этого я не мог позволить ему.
– Говорите о чем-нибудь другом, землянин! — обрезал я его. Щеки мои покраснели, меня бросило в жар.
Швейц поклонился и сдержанно улыбнулся:
– Извините, ваша милость. Разговор зашел слишком далеко, я потерял контроль над собой, но, поверьте, вовсе не хотел сделать вам больно.
– Очень хорошо.
– Тема стала слишком личной.
– Знаю, что вы не хотели зла, — кивнул я, чувствуя себя виноватым за эту вспышку. Он уколол меня в самое уязвимое место, и то, что я так отреагировал, подтверждало его правоту. Я налил еще вина. Некоторое время мы молча пили. Затем Швейц заговорил:
– Можно пригласить вас, ваша милость, принять участие в одном опыте, который может оказаться очень интересным и ценным для вас?
– Продолжайте, — нахмурился я, чувствуя себя неловко.
– Вам известно, — начал землянин, — что давно чувствую неудобства от своего одиночества во всей Вселенной и безуспешно пытаюсь найти свое место в ней? Для вас средством познать самого себя служит вера, но ваш собеседник не смог приобщиться к такой вере из-за его несчастливого пристрастия к полнейшему рационализму. Не удается достичь этого высшего ощущения сопричастности с помощью только слов, молитвы, обряда. Для вас это возможно, и приходится завидовать вам. Создается ощущение, что меня (о, извините) загнали в западню, изолировали, закупорили в черепе, обрекли на духовное одиночество — человек отдельно от всех, человек сам по себе. И такое состояние безбожия трудно назвать приносящим радость. Вы на Борсене можете вытерпеть такую изоляцию, на которую сами себя обрекли, поскольку находите утешение в своей религии. У вас есть исповедники и какое-то мистическое слияние с богами, которое вам дает ваша исповедь. Но у того, кто сейчас говорит с вами, нет подобной отдушины.
– Мы все это обсуждали много раз, — удивился я. — Но вы говорили сейчас о каком-то эксперименте?
– Будьте терпеливы, ваша милость. Нужно все объяснить подробно, шаг за шагом.
Швейц одарил меня одной из своих самых обаятельных улыбок. Он начал энергично размахивать руками, как бы производя какие-то мистические заклинания.
– Возможно, вашей милости известно, что существуют определенные вещества — лекарства, да, назовем их лекарствами, которые позволяют открыть для себя бесконечность или, по крайней мере, дают иллюзию такого откровения…
В общем, есть такое лекарство, с помощью которого на короткое время можно заглянуть в таинственные сферы неосязаемого, непостижимого. Так? Они известны в течение тысячи лет человеческой истории. Их применяли еще при отправлении древних религиозных обрядов. Некоторые люди пытались заменить ими религию, использовали их как мирские средства для отыскания веры, дверей в бесконечное, особенно в тех случаях, когда для этого не было других путей.
– Но такие средства запрещены на материке Велада!