Ночные стрекозлы
Шрифт:
– В стрип-бар? – оживился Владик. – В тот, про который Анжелика говорила? Вы все-таки решили поехать? А можно мне с вами?
– Нельзя, – Тая нарисовала губы темно-вишневой помадой. – Тебе с Лавром гулять. Погуляешь, покорми собакина и приберись в квартире, неплохо было бы помыть полы.
– Куда прикатилось наше общество? – скорбно покачал головой Владик. – Женщины идут в стип-бар, а мужчина моет полы…
– Мы туда идем по делу, – свысока глянула на него Таиска, – а вовсе не для того, чтобы капая похотливой слюной засовывать купюры в трусы стриптизершам, как это делают мужчины. Так что, гуляй Лавра и мой полы! Идем, Сенусик, надо подобрать наряды, чтоб со вкусом и не вызывающе.
Не совсем хорошо представляя, в чем приличные девушки ходят в стрип-бар, мы остановились на наиболее оптимальном варианте: узенькие черные джинсики и черный верх. Я нацепила свой супер-топик с серебряной надписью «Death», а поверх, как сложившийся комплект – черную псевдошелковую рубашку с выбитой вышивкой бледно-зеленого цвета, концы которой я завязала на животе элегантным «пионерским» узлом. И готова была стартовать. В отличии от Таисии Михайловны. Она все копалась в шкафу, все примеряла разнообразные тряпки, но никак не могла остановиться на чем-то одном: если она надевала что-то короткое, до талии, то ей казалось, что у нее жутко толстая задница… ну просто: «чудовищная, чудовищная жопа! Ты только посмотри, Сена на этот экватор!» А если она надевала тряпку, прикрывающую «экватор», тогда Тае казалось, что она недостаточно сексуально выглядит. И предприятие грозилось затянуться… Я шевельнула интеллектом, слазила в шкафные недра и накопала оптимальный вариант: короткую обтягивающую синюю майку с приличным декольте (кажется, эта майка изначально принадлежала Таюхе, потому как подобные декольте мне отнюдь не по размеру) и темно-серую рубашку. И ежели поверх майки напялить эту вот рубашку, застегнув всего пару пуговиц снизу, то и вид получался эротичным, и «экватор» прикрывался.
– Да, но теперь мы одеты слишком похоже, – засомневалась Тая.
– Твою дивизию, Тая! Ты еще помнишь, зачем мы туда едем?! Скоро полночь стукнет, а мы все возимся!
– Все, идем, не митингуй, революция.
Прощаться было не с кем, так как Влад с Лавром ушли гораздо раньше, так и не дождавшись, когда же мы определимся с нарядами.
Уже в прихожей Таисия сокрушилась на тему, что в доме нет никаких таких блистательных туфель, формата: «шпильки лакированные», сунула ласты в босоножки модели: «шлепанцы летние» и мы почапали в стрип-бар. На метро, разумеется. Куда уж на моей-то тарахтелке, да в культурное стриптизоидное заведенье? Не комильфо это, господа, не комильфо.
Пришлось основательно помучиться, прежде чем пути-дороги вывели к искомому заведенью. На внешний вид оно ничем не отличалось от недорогого ресторанчика, никаких афиш с голыми красотками, только светящаяся вывеска «Красная кошка» и не блещущий оригинальностью неоновый кошачий силуэт с хвостом «трубой». Никаких шкафиков-охранников при входе не наблюдалось и никто не устроил нам суровый фейс-контроль, дресс-код и досмотр личных вещей. Раньше в стриптизных барах-ресторанах лично мне бывать не доводилось и представляла я эти заведения основываясь исключительно на просмотрах кинофильмов зарубежного производства. Судя по напряженной Таискиной физиономии, ей тоже не доводилось кутить ресторанам с раздеваньем. Войдя в зал, обозрели перспективу и бочком, бочком стали продвигаться к единственному свободному столику у самой сцены. Желающих позырить на голых тетенек набралось порядочно, дым стоял коромыслом, публика разогревалась алкогольными напитками, между столами сновали официантки в коротких черных юбочках и красных обтягивающих майках с вырезами до пупа. Увидав, что мы далеко не единственные представительницы женского пола и в зале полным полно девушек, Таисия приободрилась и перестала походить на облитого водой суслика. Ничем особенным бар не выделялся, разве что на стенах назойливо-раздражающе мигали разноцветные силуэты танцующих красоток, а за стойкой барменил здоровенный негр. Ну и шест на сцене, разумеется. Круглые столики оформили с применением смекалки: на крышки постелили красные скатерти, а сверху положили толстенное оргстекло, которое можно было всласть обляпывать, не пачкая скатертей. Не успели мы с Таюнчиком поделиться впечатлениями, как к нашему столу пришвартовалась официантка с огромным бюстом, казавшимся еще больше из-за непомерного выреза, на шее и груди барышни были щедро разложены многочисленные цепочки с кулонами и подвесками, ну прямо витрина ювелирного магазина, а не грудь.
– Добрый вечер, – не особо, впрочем, приветливо произнесла официантка, равнодушно оглядев нас. Конечно, чего ради в реверансах рассиживаться и кулонами звенеть перед женскими особями, мы-то не собираемся в столбняк впадать от вида ее кормы и чаевых на следующую цепочку не отвалим.
– Программа начинается через полчаса, – сообщила она, кладя на стол меню, – стоимость сто пятьдесят рублей с человека.
На то, как Тая полезла в сумку за кошельком и с каким видом принялась отсчитывать деньги, лучше было не смотреть. Мучительно отрывала она от сердца три сотни, ну просто капала из сердца кровь! Меня, в принципе, тоже жаба придавила, но я крепилась, не хотелось, чтобы эта ювелирная витрина помимо неприветливого равнодушия обдавала нас еще и презреньем. Отдав деньги, Тая взяла меню и углубилась в изучение ассортимента, демонстративно игнорирую официантку. Не особо расстроившись по этому поводу, она отчалила от нашего стола, а я поинтересовалась насчет ценовой политики данного заведения.
– Пара коктейлей и салатиков нас не разорит, – заявила подруга. – Или хряпнем чего-нибудь покрепче?
– Лучше наоборот, а то забудем, зачем сюда пришли. Вино там есть?
– Да, но всё бутылками, стаканами не разливают.
– Тогда давай коктейли.
– Сейчас выберу подешевле и повкуснее. Вот смотри, коктейльчик называется «Колесо обозрения», стоит восемьдесят рэ, по-моему, заманчиво.
– И это дешево?
– Дешевле только «Ёрш».
– А там не указано, чего туда намешали?
– Нет, только название и цена.
– Ладно, давай пройдемся по «Колесу». А что с салатами?
– Сейчас… сейчас… ну и обозвали они свои салаты, смех и грех! «Шаловливая курочка», «Бойкий поросенок», «Страстный сырный», «Овощной экстаз», «Розовые грезы»…
– А что почем?
– В среднем все от ста двадцати до двухсот.
– Давай особо не кудрявиться, а то мигом все деньги спустим.
– А никто и не собирался. Так что ты будешь?
– А там не написано, из чего салаты?
– Нет.
– Ладно, возьмем наугад… Значит так, мне «Розовые слюни»…
– «Грезы»! – хохотнула Тая. – «Розовые грезы», а не слюни! Что еще?
– И «Шаловливую курочку».
– Все?
– Ага, хватит для начала. А ты что возьмешь?
– «Бойкого поросенка» и «Страстный сырный». Так, где эта тетя-лошадь? – Тайка завертела головой. – Официантка! Девушка! Подойдите к нам!
Не шибко торопясь, она подрулила к нам, приняла заказ и так же неторопливо отчалила. А мы принялись глазеть на публику, стараясь не слишком пристально вглядываться в лица, дабы не спровоцировать приятных знакомств, от которых сложно будет отвязаться. Ведь мы, можно сказать, на работе. Практически при исполнении. Играла развеселая попсятина, публика выглядела вполне прилично, может потому, что еще не сильно напились. Особого молодняка не просматривалось, пара-тройка столиков с компашками лет по двадцать пять, остальные от тридцатника и выше. Почему-то женщины выглядели и вели себя хуже мужчин. Если дядьки спокойно пили-ели-курили-общались, то тетки практически поголовно ржали на весь бар, размахивали руками, роняли стаканы, а парочка основательно поддатых юных леди вообще пыталась танцевать в тесноте между столами. Никого, кто мог бы нас заинтересовать, пока не наблюдалось.
– Как звали сестру Анжелики, которая здесь танцевала? – спросила я Тайку. Вспомнить хотелось, но никак не получалось.
– Кристина.
– Ах, да, Кристина. А фамилия?
– А она ее разве называла?
– Да, называла.
Тая погрузилась в воспоминанья, но тут попса заткнулась, в зале погас свет, над сценой зажглись разноцветные фонари и завертелся шар, облепленный зеркальными кусочками. Что ж, имело смысл подготовиться к просмотру шоу. Мы развернули стулья и уселись лицом к сцене. Зазвучал уже основательно поднадоевший хит Тони Брэкстон о разбитом сердце, из-за оформленных блестящей белой мишурой кулис показалась высокая девушка в длинном, расшитом красными блесками платье, у девушки были длинные белые волосы с ядовито-малиновыми прядями и прозрачные босоножки на немыслимой платформе и каблуках. Я в такой обуви даже стоять бы не смогла, а эта героическая особа собиралась танцевать… Официантка доставила наш заказ, но мы решили отложить дегустацию, дабы ничего не пропустить, да и жевать прямо перед танцовщицей как-то стеснялись. Появление красно-белой девицы публика встретила жидкими хлопками, не особо видать еще разогрелись. Так как сидели мы практически у сцены, я имела возможность рассмотреть и толстый слой макияжа, и накладные ресницы, делавшие глаза огромными. Она начала извиваться, покачивая бедрами и принимая томные позы. Народ продолжал пить, есть и общаться, не особо-то обращая внимание на ее телодвижения. Вдоволь натанцевавшись, девушка незаметно коснулась каких-то невидимых застежек и платье упало к ее ногам, выставляя на всеобщее обозрение черное белье и чулки с подтяжками… пардон, с подвязками… ну, в общем с такими штучками, соединяющими трусы и чулки. Выгибаясь в разные стороны, девушка, направилась к шесту и подпрыгнула вверх, хватаясь за него руками, чтобы прокрутиться в воздухе, но вдруг ее ладони скользнули вниз и девушка грохнулась на сцену. И грохнулась весьма неудачно – ее лицо исказилось от боли и злости, и до наших с Тайкой ушей донеслась ее фраза:
– Вот сука! Тварь! Ну, с-с-су-у-ка!
На сцену выскочил какой-то парень, помог ей подняться и увел за кулисы, девушка шла прихрамывая. Затем выскочила женщина в голубом комбинезоне с микрофоном, бодро, жизнерадостно что-то нашутила, сказала, что всякое бывает, шоу продолжается, бла-бла-бла… при этом она тщательно протирала шест тряпкой.
– Да-а-а-а, – протянула Тая, беря со стола бокал и нюхая содержимое, – слышала я про такие подлости, когда перед выступлением шест маслом намазывают и таким образом срывают какой-нибудь артистке выступление. Твое здоровье.