Ночные тени

Фролова Анастасия

А я же, не дожидаясь пока он выйдет, чуть ли не бегом устремилась к воротам базара, который был как раз за поворотом этого магазина.

Смешавшись с толпой зевак и покупателей, я облегченно выдохнула, поняв, что назойливый Гриша, так и не нашел меня в толпе.

Немного переведя дух, я уже внимательно проходила вдоль рядов торговцев, выискивая того, кто продавал яблоки.

На рынке было достаточно многолюдно. Тут и там слышались голоса зазывал, приглушенные сплетни и ругань торговцев, которые друг у друга переманивали покупателей.

– Пшел

прочь отсюда. Это мое место!

– Хуюшки, балбес этакий.

Я прошла мимо прилавок с мясом, кренделей, сыра и уже хотела пройти еще один круг, как через несколько рядов увидела прилавок с корзинами яблок. Душа ликовала.

Я уже уверенно направилась в их сторону, как крепкая мужская рука, схватила меня за локоть, резко разворачивая.

– Ну куда же ты? Не убегай

Опять.

Гриша, запыханный, стоял позади меня, но уже не один, а с еще одним юношей, который был по виду чуть старше него. Такой же высокий, но уже в красном мундире расшитый такими же витиеватыми узорами. Он был темноволос, слегка бородат и с бронзовой, загорелой кожей. Юноша смотрел на меня с некоторой брезгливостью и раздражительностью. Его лицо мне казалось до боли знакомым, но я никак не могла вспомнить, где же я видела его раньше.

– Может не будем терять время? – сухо сказал юноша, обращаясь к Грише.

– Ава, я правда не хотел тебя обидеть, – даже не обратив на него внимание, Гриша все так же держал меня за локоть. – Вот, держи. Я купил тебе не только клубничные, – он протянул мне увесистый сверток холщовой ткани, в которой были завернуты леденцы.

Я в недоумении перевела взгляд на сверток, потом опять на него.

– Да бери ты уже эти чертовы леденцы, – прорычал второй юноша. – Не видишь, что ли, что барин тебе их предлагает.

Я ошеломленно протянула к ним руку.

– Ну и зачем ты так? – отвлекся на него Гриша.

– Нечего с челядью возиться. Нам пора быть в царском доме.

Я резко отдернула руку.

В царском доме…

В том доме, где я была служанкой.

Значит, эти двое были из тех послов, которые сегодня должны были прийти на званый ужин. И судя по их внешнему виду, они занимали высокое положение, а значит, мне точно сегодня не сдобровать.

Воспользовавшись замешательством Гриши, я ловко высвободила свою руку, скомкано поклонилась и быстрым шагом вновь постаралась затесаться в толпе.

В след я услышала окрик Гриши и поторопилась еще сильнее.

Не то, чтобы мне не хотелось, Гриша был весьма красив и мне даже немного польстило его внимание, но в голове все время возникало кривое лицо матушки Натальи, которая заставляла нас стоять на горохе каждый раз, когда мы нарушали правила Ордена. А их было достаточно: не сквернословить, не поддаваться чревоугодию, не соблазняться хмельными напитками, не открывать свое сердце порочным чувствам и еще столько запретов, которые держали нас в своеобразных клетках. Я не хотела никогда быть избранной девой, потому что понимала, что если я получу божественное благословение, то променяю клетку Ордена на золотую клетку брака. Выйти замуж за вельможу, рожать детей и не возмущаться, отдать жизнь, если попросят, если так будет нужно. Я хотела быть свободной.

Иногда мне очень хотелось быть Служительницей, потому что только они имели хоть что-то наподобие права выбора в нашем Ордене. Хочешь отдать жизнь сейчас – умри сегодня. Хочешь свободы – иди в патруль за стену. Хотя даже им не позволялось любить всем сердцем того, кого они сами выбирали. И страх внезапной смерти останавливал меня от принятия обета Служительницы.

– Зачем ты купила столько леденцов? – удивленно спросила Марта, разбирая полные корзины, которые я с трудом дотащила до дома с базара.

Чего?

Марта протянула мне знакомый холщовый сверток.

Постойте.

Когда он успел?

– Я не покупала их. Встретила настойчивого стражника, который хотел познакомиться. Он подкинул.

На пухлом лице Марты заиграла улыбка, но она ничего не сказала, убирая сверток на верхнюю полку, где у нее лежало спрятано печенье. Все сладости она прятала там, потому что на эту полку пока еще не залезали маленькие помощницы с кухни.

– Оставлю их на потом.

Я закивала. Им действительно лучше будет там, а не у меня в комнате. Я собрала несколько красных яблок из корзины себе в фартук, чтобы забрать с собой. Любовь к сладким яблокам была не только у Елены, и я иногда этим пользовалась, покупая несколько штук и себе. Марта знала про мою маленькую хитрость, но покрывала меня, хоть и не одобряла. Даже сейчас, она смотрела на меня укоризненно, когда я забирала себе часть покупок.

– Это последний раз, – улыбнулась я, плотнее заворачивая яблоки в фартук. – Правда.

– Уж надеюсь на это, – буркнула она, продолжая расставлять на стол всю базарную поклажу. Я решила сильно не задерживаться на кухне, понимая, что перед самим вечером мне еще необходимо помочь с приготовлениями и еще наведаться к Елене для выбора наряда. Быстро пробежав по нижнему коридору к главному фойе дома, я юркнула на главную широкую лестницу и побежала вверх, на второй этаж. Мне выделили комнату в левом крыле, в самом конце. Добежав до дверей, я боком толкнул ее и вошла. Дверь я привыкла не закрывать на замок, да и не переживала особо, что кто-то решить в нее войти. Брать у меня было нечего.

Комната была маленькой и больше походила на коморку, но в ней было уютно. Мне так казалось. Узкая кровать с балдахином, прикроватной столик, большой стол у окна и сундук с одеждой у двери. Скромно, и по всем правилам нашего Ордена.

Скинув яблоки на стол, я торопливо взглянула на себя в зеркало, висящее на стене. Яркие голубые глаза, переходящие в серые, все такая же бледная кожа с едва уловимым румянцем от солнца и черные, взлохмаченные волосы. Не было ни одного намека на неземную красоту, как любила говорить Ася, когда временами любовалась на себя в зеркало.