Ночные волки
Шрифт:
– Чувствовалось, – ответил Меркулов. – И еще мне показалось, что такой разговор ему вести не впервой.
– А как он отреагировал на твой отказ? – спросил я.
– То-то и оно. Спокойно отреагировал. Так, словно ничего другого и не ожидал от меня услышать.
– Ничего не понимаю, – признался я. – Чего же он тогда приходил?
– Ну, это просто, – влез Грязнов, – прощупать атмосферу, как говорится.
– Прощупывают почву, а не атмосферу, – осадил его я. – Не надо спешить с ответом, когда обращаются не к тебе.
– Один хрен! – отмахнулся Слава.
– Так
– А почему я ничего об этом не знал? – несколько уязвленный, поинтересовался я, хотя понимал, что Меркулов и так уделяет мне внимания больше, чем я заслуживаю. Между мною и Костей иерархия в шесть человек: начальник Главного следственного управления и его два зама, начальник нашей следственной части и его два зама.
– У тебя своих дел навалом, – объяснил мне Меркулов. – С каких пор я должен тебя посвящать во все мелочи, которые сопровождают мою работу? Ведь я курирую не только вашу следственную часть, а всю следственную структуру России, разве не ясно?
– Если я правильно сумел тебя понять, Костя, – сказал я, – то это дело перестало числиться в разряде мелких с тех пор, как убили инкассаторов и изъяли уйму денег.
– Ты правильно понял, – согласился Меркулов. – Дело о бандитском нападении на инкассаторскую машину и прочие нападения на банки берется под особый контроль генеральным.
Я все– таки не понял, какая связь между визитом Портнова и этими бандитскими ограблениями. И спросил об этом Меркулова.
– Никакой, – ответил он, как мне показалось что-то скрывая. – Пока – никакой.
– Поставим вопрос иначе, – не унимался я, – какая связь между появлением в нашей стране Портнова и ограблениями?
– Это уже не один вопрос. – У Кости было ангельское терпение. – И я тебе опять отвечу – никакой.
– Нелогично, – не сдавался я. – И потом, что мы так привязались к этому Портнову? Может быть, он давно уже честный коммерсант, осознавший свое прошлое и осудивший его. А то, что он приходил к тебе, еще ни о чем не говорит – мало ли что пришло ему в голову. Мысль, что в нашей стране все коррумпированы, не так уж и безумна. Вдруг он действительно предлагал честное сотрудничество – по своим понятиям, конечно? Он, как капиталист, считал, что за информацию надо платить.
– Даю справку, – устало произнес Меркулов, и мы с Грязновым насторожились: сейчас он скажет нам что-то очень важное. – В тысяча девятьсот восьмидесятом году Феликса Портнова короновали. В лагере.
– То есть он настоящий вор в законе, – уточнил Грязнов.
– Именно так, – кивнул Меркулов. – Вопросы еще есть или и так все понятно?
– Что ж вы сразу не сказали, гражданин начальник? – упрекнул я Костю.
– Да, – задумчиво проговорил Грязнов. – Воры, они и в Африке воры.
– Удивительно верное замечание, – согласился с ним я. – А в Америке они не просто воры – они… Погодите!
Меркулов и Грязнов с любопытством на меня уставились: что за мысль, мол, пришла в голову этому Турецкому?
– Погодите, – повторил я, глядя в одну точку.
Было в том, что я хотел сказать, что-то странно стройное, точное, выверенное. Но что – никак сформулировать не мог, и это меня мучило.
– Погодите, – как заведенный повторял я.
Грязнов, естественно, не выдержал.
– Да чего годить-то?! – рявкнул он. – Знакомых воров вспоминаешь?
Вроде глупость он сказал, а все сразу встало на свои места.
Ну конечно же.
– Итак, – сказал я с интонацией Меркулова. – В восьмидесятом Портнова коронуют. Так?
– Так, – согласился Меркулов.
– В восемьдесят втором умирает Брежнев, – продолжал я. – Так?
– При чем тут…
– Погоди, Костя, – прервал я своего начальника. – Ей-богу, я на полном серьезе. Итак, в восемьдесят третьем умирает Андропов, заступает Черненко – и умным людям становится ясно, что все летит в тартарары. Что-то висело в воздухе. Так? Логично?
– Саша…
– Через год воры Советского Союза решают вырвать Портнова из зоны. Они покупают кого-то, от кого зависит изменение приговора, выясняются новые обстоятельства старого дела, Портнов выходит из зоны.
– Что-то уж очень сложно, – с сомнением протянул Грязнов.
– Чем сложнее, тем проще, – упрямо стоял я на своем. – Зачем им Портнов? А?
– Ну и зачем?
Я сделал хитрое лицо:
– Много ли в Советском Союзе было воров в законе?
Кажется, я просто сразил их этим простым, казалось бы, вопросом.
И знаете, что сказал Грязнов? Он сказал:
– Погоди-ка…
– Стоп! – сказал я. – Это я первый просил годить. Итак! Воры освобождают Портнова. Вы спросите: зачем? Так ведь ответ на поверхности. Что сделал Портнов через несколько месяцев после своего освобождения?
– Эмигрировал! – хлопнул себя по лбу Грязнов. – Конечно!
– Точно, – подтвердил я. – Уехал за границу. Тогда как раз наши органы этим и занимались: сплавляли втихую нежелательные преступные элементы в эмиграцию. Пусть, мол, там бедокурят, нечего социалистическую Родину беспокоить. Езжай, друг, в Израиль или Америку и грабь там на здоровье, убивай, насилуй, химичь, сколько твоей душеньке угодно. Так что Портнову и наши могли помочь. Я имею в виду снятие судимости и прочее. И я не удивлюсь, если именно так все и было.
– Возможно, – кивнул Меркулов.
– Ну вот! – радостно продолжил я свой бенефис. – А что все это значит, милые вы мои?
Меркулов смотрел на меня с одобрением. Он давно уже все понял, и было видно, что именно за такие минуты, как эта, он меня и любит и терпит. И сейчас он давал мне возможность выговориться до конца.
– А это значит, – самозабвенно продолжал я, – что свои Абели и Рихарды Зорге есть не только в среде разведчиков, но и в среде такой вульгарной публики, как воры в законе. И Портнов стал их полномочным посланником в США.