Ночные всадники
Шрифт:
— Вы нашли меня, дорогой, — сказала Берна. — Я знала, я чувствовала, что вы не покинете меня. И я ждала, ждала. Время казалось безжалостно долгим. Мы жестоко расстались, почти не простившись друг с другом. Они увезли меня. Они начали опасаться вас, и он приказал им тотчас же уехать. Ранним утром мы отправились в путь.
— Я понимаю, понимаю. Расскажите мне об этом, детка. Он беспокоит вас?
— Не очень. Он уверен, что я в достаточной безопасности, и сижу в западне в ожидании его благосклонности. Он теперь увлечен какой-то женщиной там, в городе. Со
— Ужасно, Берна. Вы разрываете мне сердце. Как вы можете говорить об этом таким деловым, положительным тоном? Это сводит меня с ума.
Странное жестокое выражение искривило углы ее губ.
— Не знаю, иногда я сама удивляюсь себе, как философски я начинаю относиться ко всему.
— Берна, но уверены ли вы, что ничто на свете не заставит вас покориться?
Она нежно прильнула ко мне и обвила моими руками свою шею. Она смотрела на меня, пока я не увидал в ее глазах своего отражения.
— Ничто на свете, милый, пока вы будете любить меня и помогать мне. Если же когда-нибудь вас не будет, ну, тогда уж безразлично, что станется со мной.
— Даже тогда, — сказал я, — это будет невыразимо ужасно.
— Я знаю, мой мальчик, знаю. Верьте мне — и положитесь на меня. И пока у меня есть ваша любовь, я в полной безопасности. О, как тяжко было не видеть вас. Я тосковала по вас беспрерывно. Я ни разу не выходила с тех пор как мы здесь. Она не пускала меня и сидела сама дома. Теперь они почему-то ослабили надзор. Они собираются открыть ресторан там, в городе, и я должна буду прислуживать у столиков.
— Нет, не будете! — воскликнул я, — не будете, если я имею право голоса в этом деле. Берна, я не могу выносить мысли, что вы будете там, среди этой мусорной груды разврата. Вы должны выйти за меня замуж, теперь же.
— Теперь? — повторила она с широко открытыми от удивления глазами.
— Да, дорогая, без промедления. Ничто не может помешать нам. Берна, я люблю вас, желаю, нуждаюсь в вас. Выйдите за меня замуж теперь.
В тоске неизвестности я ждал ее ответа. Она долго сидела молча, задумчивая и спокойная, с опущенными глазами. Наконец, она подняла их на меня.
— Вы сказали: год.
— Да, но я пожалел об этом. Я хочу вас сейчас. Я не могу ждать.
Она пристально смотрела на меня. Голос ее был очень мягок, очень нежен.
— Я думаю, что нам лучше подождать, дорогой. Это слепой внезапный порыв с вашей стороны. Я не должна пользоваться им. Вы жалеете меня, боитесь за меня и вы знали так мало других девушек. Это великодушие, рыцарство, а не любовь к бедной меленькой Берне. О, мы не должны, мы не должны желать этого. И потом вы может быть пожалеете.
— Пожалею? Я никогда не пожалею об этом, — умолял я. — Я всегда буду ваш, абсолютно, целиком ваш, девочка, душой и телом, на жизнь и на смерть, навсегда, навсегда, навсегда.
— Да, но ваша любовь кажется мне такой внезапной, жгучей, сильной, Мне страшно, мне страшно. Может быть, это не та любовь, которая может длиться. Быть может, вы скоро начнете тяготиться. Я только бедная невежественная девушка. Если бы здесь вблизи была другая, вы никогда не обратили бы на меня внимания.
— Берна, — сказал я, — если бы вы были среди тысячи прелестнейших в мире девушек, я прошел бы мимо них и с восторгом и благодарностью повернулся бы к вам. И если бы я был императором на троне, а вы самой смиренной из всей этой толпы, я поднял бы вас до себя и назвал бы «королевой».
— Королевой? Ах, нет, — сказала она грустно. — Вы были тогда благоразумны. Я убедилась в этом после. Лучше подождать год.
— О, дорогая моя, — упрекнул я ее, — однажды вы предложили мне себя без всяких условий. Почему вы изменились?
— Не знаю. Я горько стыжусь этого. Никогда больше не напоминайте мне об этом.
Она продолжала очень спокойно, полная ласкового терпения.
— Вы знаете, я много думала с тех пор. В долгие дни и еще более долгие ночи, когда я томилась здесь в тоске, не теряя надежды, что вы вернетесь ко мне, у меня было достаточно времени, чтобы подумать, взвесить ваши слова. Я точно помню их. Любовь это жизнь и смерть, великий ослепительный свет, страсть, которая возносит до небес и низвергает в преисподнюю. Вы разбудили во мне женщину. Мы нужна такая любовь.
— Она есть у вас, моя драгоценная, вы владеете ею воистину.
— Хорошо, тогда дайте мне время вкусить ее. Теперь июнь. В будущем июне, если вы не решите, что были глупы, слепы, неосмотрительны, я отдамся вам со всей любовью мира.
— Может быть, вы изменитесь? Она улыбнулась чудесной улыбкой.
— Никогда, никогда не бойтесь этого. Я буду ждать вас, тосковать по вас, любить вас все больше и больше с каждым днем.
Я был убит, подавлен, ошеломлен ее отказом.
— Сейчас я буду только бременем для вас. Я верю в вас. Я хочу, чтобы вы вышли на дорогу и приняли участие в битве жизни. Я знаю, что вы победите. Я буду только тяжестью для вас теперь, подождем, мальчик, только год.
Я почувствовал патетическую мудрость ее слов.
— Я знаю, вы боитесь, что со мной что-нибудь случится. Нет, я думаю, что все будет благополучно. Я могу противиться Локасто, Через некоторое время он оставит меня в покое. А если дело примет дурной оборот, я позову вас. Вы не должны уходить слишком далеко. Я скорее умру, чем позволю ему дотронуться до меня. До будущего июня, дорогой, ни одного дня дольше. Для нас обоих будет лучше подождать.
Я опустил голову.
— Хорошо, — сказал я резко, — а что я буду делать в это время.
— Что делать? Делайте то, что вы делали бы без меня. Не позволяйте женщине отклонять течение вашей жизни, заставьте ее плыть за вами. Ступайте на ручьи. Работайте. Для вас будет лучше уехать. Это облегчит положение мне. Здесь мы будем мучить друг друга. Я также буду работать, тихо жить и тосковать по вас. Время пройдет быстро. Вы будете иногда приезжать и навещать меня.
— Да, — ответил я. Мой голос звучал глухо от волнения.
— Теперь мы должны идти домой, — сказала она. — Я боюсь, что они вернутся.