Ночью пойдет дождь
Шрифт:
Мягко опустил он смычок и, едва коснулся скрипичных струн, испуганно вздернул его. Тоненько ойкнула и замолкла скрипка, сомкнулась метнувшаяся в стороны тишина.
«Страшно, — подумал Дворский, — страшно видеть собственное ничтожество. Но мне нужна лебединая песня, даже если песня походит на кряканье утки…»
Он решительно притиснул щекой деку и рванул струны смычком. Родившиеся звуки хотели подняться, уйти навсегда из маленькой душной кухни, они судорожно взмахнули невидимыми крыльями, казалось, вот-вот оторвутся и полетят далеко-делеко журавлиным клином. Но это только казалось. Все беспомощнее и глуше становились звуковые краски, они постепенно блекли, теряли выразительность и безнадежно расплывались в слепое равнодушное пятно.
Еще и еще выбивался из сил смычок, дрожала в истерике скрипка, только ничего не могла уже дать, кроме стыда и боли. Последний звенящий крик — и рвется, заполняя пространство, исчезнувшая было тишина.
Скрипка замолчала, скрипка надорвалась…
Дворский опустил руки и долго стоял так, стараясь изжить из памяти порожденные им звуки-ублюдки. Оранжевая злоба поднималась изнутри, обжигала сознание, и Дворский взмахнул скрипкой, чтоб разбить ее о край стола. Но при этом палец задел струну, и поднятая вверх скрипка испуганно вскрикнула.
«Прости, — подумал Дворский, — ты-то ведь не при чем… Живи дальше, пусть у тебя будет достойный хозяин».
Не разжимая пальцев, охвативших гриф, он подошел к плите и тронул свободной рукой вентиль. Жирный вентиль вновь вызвал у Дворского чувство отвращения. Он отложил скрипку на стол, намочил под краном край полотенца и тщательно обтер черную запятую на белой эмали плиты.
Затем уложил аккуратно инструмент в футляр и оставил посреди кухонного стола. Светлое покрытие вызвало мысль о бумаге и тех немногих словах, что может услышать оставляемый им мир с другого света. Но Денису расхотелось говорить оттуда, уж чересчур банальным это казалось.
Дворский плотно закрыл окно, проверил, заперта ли дверь и сел на пол у газовой плиты, опираясь спиной в узкие ложки прижатого к шкафу стула. Когда Денис взялся рукой за вентиль в отдалении сдержанно ударил гром.
«Ночью пойдет дождь, — подумал Дворский, — пойдет дождь…»
У двери снова позвонили.