Ночью все волки серы
Шрифт:
— Пожалуйста, если вас теснота не смущает.
Я подвинул свой стул ближе к колонне, к которой был прижат столик. Потом поднялся, и мы пожали друг другу руки.
— Веум, Варг Веум.
Его рука оказалась совсем не такой большой и сильной, как можно было ожидать.
— А меня зовут Ялмар Нюмарк.
Он придвинул свободный стул и сел, повесив мокрое пальто на спинку. Заказав большую кружку пива и мясное рагу с картофелем, достал из кармана пальто сложенную газету и сжал ее в руке.
— Погода отвратительная. Я согласно кивнул.
— Говорят, летом будет еще холоднее.
— Радужная перспектива, — сказал я.
Он посмотрел на меня изучающе.
—
— Что удавалось?
— Я был мастак определять, кто есть кто.
— Ну что же, отведите мне место на самой нижней полке.
— Там, где стоят самые ценные призы [1] ? — усмехнулся он.
1
Имеются в виду призы, стоящие на нижней полке в тире.
— Не уверен, что тяну на ценный приз, — сказал я, горько улыбнувшись, и провел рукой по волосам. Теперешняя седина не более, чем намек, но на исходе холодных 80-х снежная белизна навсегда покроет мою голову.
Его взгляд скользнул по моим волосам, бледному, как у Януса [2] , лицу, расстегнутому вороту голубой джинсовой рубашки, слегка потертому пиджаку, синему джемперу под ним, коричневым вельветовым брюкам. И голос моего собеседника прозвучал одновременно сурово и доброжелательно:
2
Янус — древнее италийское божество, бог света и солнца, открывающий небесные ворота и выпускающий на землю день. Изображался с двумя лицами, одно — обращено в прошлое, другое — в будущее.
— Судя по одежде, вы принадлежите к академической среде, но не занимаете высокого положения. Скажем, аспирант или сотрудник библиотеки.
— То есть впечатление чего-то запыленного?
— Ну, не то что бы вы совсем покрылись пылью или грязью, но вы не процветаете. Одеты без претензий на моду; одеваться модно, вероятно, средства не позволяют. Но вот… Что-то не сходится. Что-то в вашей внешности есть такое, что делает вас похожим на частного предпринимателя. Правда, дела, кажется, идут неважно.
— Точно.
— Но меня несколько смущает ваша зеленая шляпа, думаю, вы проводите много времени на свежем воздухе, как если бы вы были инженером. Или что-то в этом роде.
Нам принесли еду, и я обрадовался этой небольшой передышке. Надо, чтобы впечатления улеглись.
Ялмар Нюмарк крошил пальцами хрустящие хлебцы, Как будто делал облатки [3] , только он не раздавал их, а макал в рагу и ел исключительно сам. При этом он не переставал говорить.
3
Облатка — лепешка для причащения, согласно протестантскому и католическому обряду.
— Я легко могу представить вас владельцем, скажем, оптовой конторы скобяных изделий, вряд ли у вас есть возможность держать помощника, и я не думаю, чтобы заказов было много, хотя…
Я решил, что выслушал уже достаточно, и резко перебил его:
— Я детектив, частный сыщик.
На мгновенье он замер, глядя в тарелку. Потом проглотил то, что было во рту, схватил свернутую в трубочку газету и ударил ею по краю стола.
— Ну и дела! Черт побери!
— Что ж, можно и черта кликнуть. Он вроде всегда где-то поблизости, правда, когда надо, его не дозовешься.
Он развел руками.
— В таком случае, из нас двоих специалистом должны быть вы. Ну-ка, скажите, а чем занимаюсь я?
Я окинул его взглядом: белая рубашка с широким галстуком, коричневый костюм по моде 60-х годов, желтые от никотина пальцы с обкусанными ногтями.
— Вы — пенсионер, — изрек я.
— Правильно. А чем я занимался раньше?
— Если судить по вашей наблюдательности, вы работали в полиции, — сказал я.
— Верно.
— Таким образом, мы с вами в некотором роде оба специалисты.
— Да, так сказать, коллеги.
— Да, и притом я порядочный неудачник, а вы — давным-давно пенсионер.
Какое-то время мы ели молча. Потом я спросил:
— Сколько лет вы уже на пенсии?
— Десять. Я вышел на пенсию в семьдесят первом.
— И как коротаете время?
В его глазах вспыхнули искорки, и он посмотрел на меня с хитроватой усмешкой.
— Да ворошу потихоньку старые дела. Нераскрытые.
— Вы служили в уголовной полиции?
— Ага. — Он кивнул и продолжал есть. В тот день он больше ничего не рассказывал мне, а потом мы стали частенько встречаться за одним столиком.
3
Жизнь моя тогда шла размеренным ходом. Пять дней в неделю я проводил в конторе. Провернул несколько дел для страховой компании. Это дало мне возможность держаться на плаву, хотя плавал я по мелководью. Три-четыре раза в неделю я заглядывал в кафе, и мне часто доводилось беседовать с Ялмаром Нюмарком. В другие вечера занимался бегом на длинные дистанции, по гравию и асфальту, и в солнечные дни, и в дождь, и в слякоть. Дома, после пива, выпитого в кафе, меня так и тянуло глотнуть акевита [4] , но изнурительные пробежки все же позволяли мне сохранять форму: если я и катился по наклонной плоскости, то все же достаточно медленно. Раз в месяц ко мне приезжал Томас, которому уже исполнилось десять лет, он смотрел на меня серьезными умными глазами и рассказывал о футбольных матчах, которые я не видел, и о книгах, которых я не читал. Моя жизнь с Беатой постепенно становилась для меня таким же далеким воспоминанием, как и те места, где я во времена детства проводил летние каникулы. Наиболее ярким событием в те дни, когда началось наше знакомство с Ялмаром Нюмарком, было появление в зубном кабинете, что рядом с моей конторой, новой ассистентки. Прошло совсем немного времени, и она мне уже улыбалась при встречах.
4
Аксвит — норвежская водка.
В начале мая неожиданно пришло настоящее лето. Внезапная жара совершенно сбила всех с толку. Люди ходили с красными, распаренными лицами и снова мечтали о прохладе. Их желание исполнилось. К 17 мая [5] лето кончилось, и вернулось ненастье. Через несколько дней стало казаться, что солнца никогда не было и никогда уже теперь не будет.
Однажды, в один из таких дней, когда город лежал за кутанный в небо, как в серое промокшее шерстяное одеяло, позвонил какой-то человек, не пожелавший назвать свое имя.
5
День конституции, национальный праздник Норвегии.