Нокаут
Шрифт:
— М-м-м… как же я об этом не подумал? Впрочем, пустяки. Это даже хорошо, что вы ездите. Артистов пускают на различные предприятия, в воинские части. Только подберите бригаду поприличней. Мы дадим адрес, и вы раз в месяц сообщайте о своем местонахождении.
Женщинов ушел к своим палаточникам, Фрэнк решил послать успокоительную телеграмму супруге. Лев Яковлевич и Джо слонялись по городу в поисках столовой. Когда троица сошлась вместе с целью обсуждения дальнейших действий, выяснилось, что Адонис Евграфович и не думает возвращаться для получения инструкций. «Викинг» со своими подручными ринулся на штурм коварного Женщинова. Но им вскоре пришлось сбавить шаг: впереди двигались в том же направлении двое милиционеров. Они подошли к палаткам из простыней, перебросились
«Викинг» вздохнул.
— Сбегай, малыш, узнай в чем дело.
Джо исполнил приказание.
— Арестовали, — сообщил он неутешительную весть. — За спекуляцию и халтуру. А Женщинова еще и за уклонение от уплаты алиментов.
Фрэнк опять вздохнул. С грустью наблюдали авантюристы, как грузили «гастролеров» на самосвал… Мелькнул последний тюк, взметнулись крыльями фалды пиджака прелюбодея-рецидивиста, и автомашина умчалась в степь. И тут заволновался Сопако, он кипятился, доказывал, что двоедушный Адонис Евграфович обязательно разболтает о сегодняшнем судилище, выдаст судей.
— Это я вам говорю! — бесновался экс-казначей.
— Беспокоиться нечего, — с сомнением в голосе сказал «Викинг» — Вряд ли Женщинов захочет афишировать свое знакомство с немецкой разведкой. И все же нам надо поскорее убираться из этого города, населенного людьми… короче говоря, пора завершать турне.
Вскоре Фрэнк, Джо и экс-казначей уже тряслись и пылились в кузове попутного грузовика. Нестерпимо палило солнце, сухой горячий ветер бил в лицо. «Викингом» овладела меланхолия. «Вычеркнуть или не вычеркнуть Адониса из списка завербованных?» — назойливо крутилась мысль. Джо, видимо, тоже думал о Женщинове.
— Фрэнк, дружище, — сказал он удрученно, — как поступим с арестованным моральным разложенцем? Ведь мы же его завербовали. Никто не виноват, что его арестовали за неплатеж алиментов. В конце концов, мы могли и не знать об его аресте, верно?
— Пусть убирается к дьяволу! — буркнул Фрэнк и тут же устыдился самого себя. Ему просто не хотелось сознаться перед этим мальчишкой, безмозглым «стилягой». Стенли не собирался вычеркивать из списка Адониса. Потомок викингов решил втереть очки Энди и старику Дейву, гонялся за количественными показателями.
«Викинг» и Джо молча смотрели вдаль, где в голубовато-розовом мареве прятался огромный, утопающий в зелени город, и невдомек им, какие мрачные мысли зреют в голове третьего спутника, Льва Яковлевича Сопако. Экс-казначей сверлил маленькими глазками их широкие спины и прикидывал в уме, как побыстрее осуществить свой коварный план.
Глава XXX. Миллион терзаний
С симпатичным, опрятно одетым джентльменом, представившимся, однако, весьма демократично — Энди, познакомился Фрэнк лет двадцать назад в спортивном зале колледжа. Тринадцатилетний подросток, поблескивая синими глазами, отлично вел бой с противником, старше его года на три и тяжелее, по крайней мере, фунтов на двадцать. Покуривая сигару, Энди (тогда еще молодой стройный блондин) добродушно ждал, когда же, наконец, задиристый мальчуган «скиснет» и даст себя нокаутировать. Но синеглазый юнец и не думал выдыхаться, работал одинаково хорошо обеими руками, удары его отличались удивительной резкостью, его рослый противник стал покачиваться, а в середине третьего раунда, «клюнув» на финт, [9] пропустил сильнейший удар в подбородок и лег в нокаут.
9
Финт — обманное движение.
Синеглазый подросток зашел в свой угол, дал снять перчатки и крикнул довольно чисто по-русски противнику, уже сидевшему на настиле ринга:
— С тебя десять долларов, молоканин! Продул заклад.
Энди удивился еще больше:
— Послушай, мальчуган, — обратился Энди к пареньку. — Где это ты научился так ловко орудовать кулаками и болтать по русски?
— Меня зовут Франком Стенли. Ко мне можно обращаться и на «вы», — отвечал подросток.
— Ладно, учту, — добродушно усмехнулся Энди. — Ты расскажи…
— Послушайте, сэр, — тринадцатилетний Фрэнк Стенли старался казаться невозмутимым. — Прежде, чем вы меня уложите, я основательно попорчу вашу физиономию.
— А ну-ка, покажи, как это делается, — улыбнулся Энди, и тотчас же в глазах его сверкнули голубые звездочки. Синеглазый чертенок обрушил на нового противника ураган ударов.
Вокруг собрались болельщики. Энди оправился от потрясений и старался покончить дело одним ударом, но чертенок летал осой вокруг грозного противника, жалил, финтил, уходил нырками… Все же он попался на приличный апперкот. Энди вздохнул с облегчением: глупая драка с мальчишкой вовсе не входила в его планы. Но, к удивлению Энди, синеглазый звереныш, пролежав до счета восемь, вскочил. Энди стало не по себе.
— Хватит, малыш, — сдался он. — Ты молодец… Идем лучше потолкуем.
— Говорите мне «вы», сэр, или продолжайте бой, — упрямо тряхнул головой Фрэнк.
— Вот дубина!..— разозлился Энди и не договорил: пришлось отбивать новый град ударов. — Прекрати!.. Слышишь! Прекратите это дурацкое занятие, мистер Фрэнк Стенли!..
Так состоялось их знакомство.
Фрэнк стал увлечением Энди. Цельная волевая натура синеглазого подростка, как полагал стройный блондин, нуждалась в повседневной шлифовке, в дальнейшем развитии. А что мог сделать в этом отношении отец Фрэнка? Вырастить первоклассного боксера-профессионала, изучившего на всякий пожарный случай русский язык! Раздробят парню челюсть — станет он переводчиком… Нет, Фрэнку нужна другая карьера! И Энди взялся за воспитание юного друга. Фрэнк очень скоро узнал о подвигах своих дальних предков — викингов, за пять веков до Гаспара Кортереаля открывших Лабрадор, о силе духа англосаксов, о полной борьбы и опасностей жизни первых переселенцев, осваивавших необозримые просторы Нового Света.
К шестнадцати годам Фрэнк был уже вполне оформившимся умным, сильным и жестоким «сверхчеловеком»: курс «наук», пройденный под руководством стройного блондина, двухгодичное пребывание в специальной школе сделали из него авантюриста, разведчика, расиста, ярого врага коммунизма. Юный Стенли не сетовал на судьбу, вся его дальнейшая жизнь знаменовала собой торжество духа и мускулов. Он орудовал в Венгрии и Польше, «фильтровал» перемещенных лиц, выполняя ответственные задания еще во время второй мировой войны. Всюду Фрэнку сопутствовал успех, ибо (так, по крайней мере, полагал «Викинг») он являл собой воплощение высшей расы, порождение высшего социального строя, высшей справедливости, чуждой таких слюнявых понятий, как человечность, снисхождение, демократизм. Он признавал лишь «благородную» демократию кулака.
И все же в жизни «Викинга» был момент, принесший некоторое разочарование. Это случилось в сорок третьем году в Тегеране. Он вышел на ринг, в противоположном углу стоял русский офицер, мастер спорта. «Мастер! — ухмыльнулся Фрэнк. — Тебя унесут в первом раунде». Фрэнк не сомневался в победе, ибо не знал поражений.
Прозвучал гонг, боксеры сошлись, и через полминуты зал взревел тысячью голосов: Стенли очутился на полу! В голове гремели колокола, подгибались ноги, и все же он поднялся. «Грогги! У него грогги!..» — услышал Фрэнк чей-то изумленный возглас и понял, что это о нем, это он в состоянии грогги! [10]
10
Грогги — состояние боксера, получившего сильный удар (потеря ориентации, помутнение сознания и т. д.).