Нолд
Шрифт:
– Слышь, хлопец, чего тут катаешься - заблудился, али война началась?
Вид деда мог ввести в заблуждение, что его носитель - деревенский простак, но его пронзительный взгляд, скрываемый прищуром, знающему человеку, к которым относился Босой, говорил об отношении деда в прошлом к каким-то силовым структурам. Если его убедить, то с другими разговаривать и договариваться проще будет.
– Хуже, дед, много хуже, - сказал Босой.
– Прогуляйся по колее, тут недалеко, и потом поговорим - чтобы попусту языком не трепать.
Дед зыркнул, как прицелился, но ничего говорить не стал и, как был, с лопатой в руке, через калитку пошёл в сторону выхода из деревни. Босой и Уши слезли с брони и Босой, оглядевшись, открыл дверь десантного отсека, из которого, постанывая и щурясь на закатное солнце, вылезли Гробовщик, Патрон и Комбатша с сынишкой, что вызвало новый всплеск любопытства наблюдателей.
Вернулся задумчивый дед и, осмотрев команду, чьи движения явно намекали на желание посетить туалет, махнул рукой в сторону дома.
– Удобства за домом, проходите в калитку. Собаки нет, идите смело.
– Гроб, проводи, - скомандовал Босой и, придержав того за руку, добавил: - Клюв не забудь, мало ли что.
Гробовщик суетливо нырнул в нутро БТРа и вылез с клювом, на острие которого остались ошмётки серых нитей, что вызвало новый заинтересованный взгляд деда. Направляя рукой Комбатшу, группа пошла в указанном направлении, и когда завернула за угол, дед прервал молчание:
– В гости зайдете?
– спросил у Босого, - чаем угощу, там и поговорить можно.
– Чай - это хорошо, но нам бы хотелось, что посущественнее поесть, и место, где переночевать можно, - без лишней скромности заявил Босой, - а, чтобы сто раз одно и то же не повторять, желательно позвать сюда сразу всех местных жителей.
– Чтобы здесь всех и сразу, а не вылавливать по одному?
– недобро прищурившись, уточнил дед.
– Чтобы не повторяться, - твёрдо ответил Босой, - надоело в тысячный раз одно и тоже толковать. Но для тебя могу изложить короткий вариант, так что слушай: миров бесконечное количество, и вот участок вашего мира попал сюда, в Улей. Улей бесконечен и состоит из таких вот клочков, периодически попадающих в него. Все люди, попадающие в Улей, подвергаются заражению, и через некоторое время большинство теряет разум и начинает жрать других людей, животных и друг друга. Некоторые вырастают в то, что ты видел, а некоторые имеют иммунитет и остаются людьми, но не часто.
Глава 24
Вопросы? – закончил лекцию Босой.
– Через сколько это произойдёт? – спокойно спросил Дед.
– От нескольких минут до нескольких дней, - ответил Босой, - зависит от типа кластера, но, как правило, часы. И люди из одного кластера, тоже как правило, обращаются почти одновременно. Крупные хищники тоже обращаются, а вот мелкие, до тридцати килограмм, - нет, как и дети такого веса, и вообще все травоядные.
– Ясно, - кивнул Дед, - ворота открывайте и заезжайте, а я пока народ соберу. И в дом проходите - спальни на втором этаже, еда в подполе и холодильнике, хозяйничайте.
В то время, как собравшийся народ под лёгким дождиком слушал Босого, который вещал, забравшись на БТР, как Ленин с броневика, Комбатша суетилась на кухне, а Гробовщик ей помогал, таская продукты и геройски открывая крышки банок. Её сын лазал у ягодных кустов, насыщаясь малиной, смородиной и крыжовником под присмотром Четвёртого. Митинг Босой закончил предложением:
– Кто не верит - сходите на край хутора, а кто поверил - запритесь дома, разойдитесь по углам и привяжите руку к чему-нибудь. Если иммунными окажетесь, то завтра отвяжетесь и с нами поедете, если нет - упокоим максимально гуманно. И далеко от хутора не отходите - заражённые нагрянуть могут.
Неуверенно помявшись, селяне стали группами и по одному расходится, тихо переговариваясь на ходу. В этот момент Комбатша позвала к столу, и все, кое-как разместившись на веранде, принялись работать ложками, отказавшись от предложенной дедом четверти самогона. Когда все насытились, ребёнка загнали наверх, так как уже смеркалось, а завтра собирались продолжить путь чуть свет; сами остались ещё посидеть внизу.
– Что дальше делать будете?
– спросил Дед, опрокинув очередную рюмку.
– Ждать, - ответил Босой, - потом контроль, и спать.
– Охранение не выставили, - неодобрительно сказал Дед, - не опасаетесь, что во сне заражённые сожрут?
– Охранение есть, только оно незаметно, - парировал Босой, - всё под контролем, мышь не проскочит.
Дед замолчал, продолжая, почти не закусывая, пить рюмку за рюмкой, по-видимому, не пьянея: не каждый день на голову такие новости сваливаются, а ожидание смерти - оно вообще страшнее смерти. Скрипнула калитка, раздалось шарканье и стук в дверь, и на пороге появилась согбенная женщина с клюкой, держащая за руку маленькую девочку.
– Здравствуйте, - сказала она, - дочь непутёвая внучку мне сбагрила - заберите её с собой, а то пропадёт горемычная.
Пожилая женщина с перекрученными артритом суставами умоляюще смотрела в глаза сидящим на веранде мужчин, пока Босой не скомандовал:
– Гроб, отведи девочку наверх, пусть Комбатша её спать уложит. А вы присаживайтесь в углу, угощайтесь, чем бог послал.
В ответ та с трудом проковыляла мимо сильно набравшегося деда, который уже довольно долго вёл диалог, что-то объясняя и доказывая какому-то воображаемому Витьку. Бабка доковыляла до стула в углу и с трудом уселась. Дед замолк и уронил голову на руки, Босой же пододвинул к себе четверть и показал Комбатше пятерню с растопыренными пальцами. Неодобрительно зыркнув, Комбатша принесла и со стуком поставила на стол пять рюмок, отчего дед встрепенулся, поднял голову и осмотрелся, - вот только во взгляде его уже не осталось ничего человеческого.
Комбатша отшатнулась и пискнула, бабка ахнула, дед забулькал горлом, начал вставать, но тут в глазу у него показалась ручка столового ножа, а Босой, придержав готовое упасть тело, аккуратно усадил его обратно и положил голову на стол. Потеряв к нему интерес, разлил в четыре рюмки самогон, вопросительно посмотрел на бабку и спросил:
– Ну что, Бабуля, как самочувствие? Не мутит, не подташнивает?
Женщина начала уже отрицательно мотать головой, но, взглянув на деда, обречённо кивнула.