Noli me tangere

Спеццафер Фиоретта

Принцесса встрепенулась в своих оковах из оцепенения и ладана.

– Я туда не отправлюсь! Первосвященник обещал мне, - и тут Принцесса с ужасом и страхом поняла, что уже и не помнит, что он ей обещал, обещал ли он выпустить ее на свободу или же выпустить из яблоневого круга?
– это он придумал?!

– Мы известим его о своем решении, - лицо Исповедницы было уже не просто благодушным, оно излучало добродетель, как у какой-нибудь мученицы.

– Вы ничего не можете решать! Вы - мерзкие шептуны, - девочка понимала, как никогда, что ее право распоряжаться собой утекало из ее рук, исчезало подобно туману, - вьетесь вокруг него, как мошки.

– Верно, это решение приняли мы, и, более того, даже Сердце Господне не в силах его разбить, ведь я говорю перед ликом Милосердного и Неисчислимого, то, что всегда стоит у ног Благовестного,

ибо явленное восторгом нематериальное обращает в материальное. На защиту его выходит Господин Миллионов Лет, и будет Благий вставать между тобой и ним?

Принцесса глянула на фигурки, сияющие в ночной тьме.

– Обещание...

– Он выполнит свое обещание, - прервал их Кифа, - но ждать обещанного будешь среди нуждающихся и просящих, трудясь и искупая своим трудом свои ошибки.

– Пусть сначала примет ваше решение, - распалилась девочка, бросив злой взгляд на второго из Двенадцати, - и скажет мне об этом прямо в глаза.

Он, мрачный и неподвижный, встретил ее взгляд, но ее злоба оказалась бессильной против молчаливой фигуры. Он был так же безучастен, как и всегда, но Принцесса-то знала, что внутри него разливается торжество.

– Скажет, - холодно отозвалась женщина, - ты, девочка, почему-то вбила себе в голову, что являешь некую ценность для Первосвященника. Хотя ты всего лишь дитя, беспорядочное и причудливое, фамильярное создание, ненавидящее хоть сколько-нибудь важное дело и тяжкий труд, бездарное и праздное. Ровня ли ты Господину Двух Горизонтов? Боюсь, что нет. Из-за доброты своей и милосердия, осенившее его сердце, он приютил тебя, но это все еще не значит, что он должен потакать твои капризам. У Первосвященника и без тебя полно забот. К твоему сведению, стрекоза, в Обители грядут изменения, и весьма грандиозные. Ты же со своими привычками и руганью лишь посеешь смущение в разум служителей.

– Ни дня я не проработаю в Приюте! Вот увидишь, и если хочешь, могу поклясться Господом, что туда вы потащите меня силком, - закричала девочка, чувствуя, что на этот раз тонет по-настоящему.

Ада в белых одеяниях возвышалась перед ней, мифические птицы разгорались золотым огнем, как вестники Божьи, они сияли все ярче и ярче, словно готовясь сорваться и наброситься на девочку, как священные соколы с Черных земель. Позади нее темной зловещей тенью оставался Кифа, бесстрастный, но гнев и торжество его разливались в воздухе, и она чувствовала себя ланью в Охотничьих Землях (8).

Когда же наш путь пролегал обратно, мне казалось, что мы огибаем целый земной шар. Звезды так и слепили глаза, а ладан - как морской воздух в долгом путешествии. Может тогда, ослепленная и одурманенная, я начала понимать, почему Дом Извечного Покоя не раскрывает свои двери, и от этого мне становилось в десятки и сотни раз хуже. Мне не нравилось, да и кому бы понравилось, ответьте честно! ощущение ничтожности, возникавшее даже от дощечек. Чувствовать себя жалкой и недостойной. С чего бы? Но никак себя не переубедить и не побороть эти волны тошноты. Чем я плоха? Самое худшее - это чувство возникало не от взглядов священников, а от самой себя.

Покидая Покои, мы встретили Первосвященника, сопровождаемого своими служанками и несколькими высокопреосвященствами. Тогда я чувствовала себя Явленным из Ландерна (нет, это не богохульство!), которого вот-вот скинут с башни.

Стоило нам поравняться, как он своими белыми руками легким движением, без всякого стеснения накинул на глаза вуаль.

Вуаль.

Сокрытие. Когда человек решал посвятить себя служению Богу, он закрывал глаза вуалью, огораживаясь от мирского. От невежества. И того, что святому человеку не перенести.

Сколько тысяч вуалей сокрывает Бога от невежественных взглядов? "...И ни один смертный еще не поднял моей вуали".

Из моей души вдруг вырвали застаревший клинок, и рана раскрылась на все сердце, и кровь из боли и горечи затопила мое тело.

Вуаль из тонкой ткани вдруг превратилась в заточенную сталь, в крепость гранитных стен, в недосягаемость небес, а Первосвященник стал Богом - тем, до кого и никогда не докричишься. Он удалился, копируя сценку из начала времен, когда Бог отрекся от Вселенной - он удалился, отрицая мое существование.

Не смотри на мои глаза. Не смотри в мои глаза.

Не прикасайся.

________________________________

*История

о Явленном из Ландерна относится к 139 году до основания Ордена. Она хорошо задокументирована, описана, и упоминается выдающимися хронистами и историками. Явленный родился в 171 году, на правом берегу предместья Ландерна под сенью ив, имя, данное ему при рождении, не сохранилось. Летописи сообщают, что через 9 лет его осенило божье провидение, и отныне он стал частью Бога, осмыслив себя как его воплощение, тогда же он начал проповедовать веру в Милосердного. Дальнейшая его жизнь до 20 лет описана во многих религиозных трактатах, в ту пору он совершал множество благих деяний. Почувствовав себя готовым, он въехал в Ландерн на священном муле, и весь город встречал его с благоговением, миртом и яблоневыми ветвями. За пять лет он прославился настолько, что Ландерн на короткое время превратился в культовый и религиозный центр, за эти годы к нему приезжало множество последователей, только 20 из них стали его ближайшими сподвижниками, позже получившие звание Святых. В 142 г. по свидетельствам историков он встретил Элисайю - мирянку, которая не последовала за его учением, а лишь ввязалась с ним в теологический спор. Она была ученой дамой, в городских книгах учета упоминается, что ее семья разорилась. Позже между ними вспыхнула страсть, которая по учению Милосердного для Явленного, поклявшегося в вечном служении и посвящении Богу, была недопустимой. С того момента они были неразлучны, и она всюду следовала за ним, но он же все чаще забывал о своем предназначении и отдавался в ее власть. Конфликт, приведший к гибели высокого преосвященства, подробно описан у трех местных историков, служивших в то время в канцелярии, и по их свидетельствам, был вызван недовольством правящей верхушки и религиозных деятелей. Бурмистр, по уверению потомков он был немного безумен, а священство ревновало Явленного и считали Элисайю искусительницей, раздувал в горожанах искры недовольства возлюбленной Явленного, которая не пользовалась любовью в городе. Святые предупреждали своего Господина о готовящемся мятеже, однако он счел за лучшее не противостоять прихожанам и жителям, так же он и Элисайа не послушали совета - скрыться из города, пока зачинавшийся огонь не потухнет. Заговор тлел полгода, и в марте начался так называемый Очищающий Ход, быстро превратившийся в беспорядки. Пять Святых были захвачены еще до начала и подверглись жутким пыткам, еще восемь попытались защитить Явленного, но погибли от рук кровожадной толпы, остальные были захвачены позже и были жестоким образом казнены. Сам Явленный был сброшен с башни по приказу бурмистра, который объявил того в грехопадении. Перед смертью Явленный успел увидеть, как город пылает, охваченный ненавистью и пожаром, и смерть половины своих ближайших друзей. Элисайю едва не растерзала толпа, ее заточили в самую глубокую темницу, где она провела еще страшных два года, подвергаемая избиению и насилию, прежде чем ее не вызволил новый Явленный и не спрятал подальше от безумных верующих где-то у Звездных Гор.

Впрочем, на следующий день горожане осознали всю тяжесть совершенного ими греха. Бурмистра приговорили к смерти, перед этим ему пришлось очищать свою душу через пытки. Город добровольно ушел на сто лет в скорбь и бичевание, закончилось оно лишь после того, как их посетила Первосвященница.

**Последний Явленный приходил в 1447 году со дня основания Ордена. Самым известным его совершением считается прекращение долгой войны между двумя морскими республиками (ныне там Восточный Предел и город Рек-и-Мостов), последовавший мирный период, ознаменовавший время расцвета, подъема культурной и торговой жизни. Явленного, нареченного на местных диалектах la Brindad, ставят превыше Бога Милосердия и зовут его покровителем побережий.

***История донесла упоминание о двух монахинях, которые жили в Святилище, однако большинство неосознанно наложили две истории друг на друга. Первая монахиня пожелала умереть в Святилище, успев прожить там двое суток. Вторая монахиня, прожившая 128 лет, большую часть своей жизни занималась травознанием - изучала лечебные растения и создавала новые лекарства. Ее труд для современной медицины огромен, после себя она оставила множество трактатов о травах и их свойствах, которые сейчас изучаются во многих Университетах. Однако люди считают ее эксцентричной монахиней, заточившую себя в Святилище, впрочем, там она изучала редкий вид грибка.