Нора под миром
Шрифт:
— Попробуй-ка зайти в дом, где мы с тобой лазили в окно. — решил поэкспе-риментировать Лёнька.
С домиком всё оказалось совсем не так просто. Он оказался закрыт и заперт на замок. Ничего им выяснить не удалось. Как именно Наташа дошла до такого состояния, чтобы плавать сразу между двумя пространствами — абсолютно непо-нятно. Но ясно было: в Блошках происходит нечто очень нехорошее. Каждый день они тайком предпринимали попытки вырваться за пределы заколдованного круга, но всякий раз возвращались обратно. Лёнька был очень слабым волшебником, чтобы
Чтобы удерживаться в реальном мире, Наташе приходилось всё время дер-жать закрытым левый глаз. Так они и прошлись по деревне. Иллюзорный мир не пропадал, стоило посмотреть на него двумя глазами, он был разительно похож на настоящий. Дома немного изменялись, лес то отдалялся, то приближался. Если в этом был повинен Лембистор, то он добился своего: изолировал Лёна от Селемб-рис и постепенно доводил план до конца.
Оставив Катьку играть с глюком, ребята направились посмотреть, что делают киношники. По дороге они решили заглянуть к Лешему.
Старик поначалу не желал открывать дверь. Только, когда гости уже напра-вились прочь из палисада, он высунул нос в щель и громким шёпотом спросил:
— Робяты, а хлебушка у вас нет?
Хлеба в их доме уже давно не было, поскольку выехать из Блошек в магазин было невозможно. Зоя пекла на сухих дрожжах и консервированном молоке ле-пёшки. Нужда ещё не доставала их, запас продуктов был порядочным. Но старики уже начали испытывать проблемы.
— Нет хлеба, дядя Леший. Никак не можем выехать из Блошек.
— Плохо дело, робяты. Все загинем. Болотная ведьма дотянулась до деревни нашей. Какой-то супостат взял да погасил лампадку.
— Что за лампадку?!
— Да там, насупротив Бермудского-то Треугольнику! Как в сороковом зажгли лампадку, так всё следили, только масла подливали. А теперича беда! Теперича от болотной ведьмы спасу нет!
— Что за болотная ведьма? — поспешил вернуться к двери Лёнька.
— Ничего я вам больше не скажу. — тут же заперся Леший. — У меня тут кар-тошка есть с прошлого году. Свинья всё равно жрать не будет. Овса тут у меня мешок и сухари. Переживу я как-нибудь. А вы, робята, уходите. Я всё равно ни-чего вам не скажу.
Они опять направились на выход.
— А ежели хотите, идите да спросите баушку Лукерью! — крикнул он из-за двери и окончательно забаррикадировался изнутри.
— Не знаю я ничего! — отозвалась баушка Лукерья, ожесточённо гремя чугуна-ми в печке. — Вишь, чего наделала, старая дура! Позарилась на деньги! Вам, го-родским, от лампадок-то прикуривать привышно! И правильно бы вас всех на выселки к болотной ведьме! Ой, грех-то ведь какой! Чего болтаю, окаянная! Идите-ка, робятки. Не доводите дело до греха! Кто знает, может, пронесёт беда-то стороной! Ан нет. Она изголодалась у себя в болоте, мертвякова-то невеста! Тьфу, тьфу, тьфу, нечисть! Ох, говорю вам, не шатайтесь по ночам! Этим-то что говори, что ни говори, дурные люди. А этот, главный, ровно в омут окунулся!
Она запнулась, глядя в окно.
— Уходите.
— Что?
— Уходите,
Недоумевая, оба вышли на крыльцо. К дому приближался пасечник Лех. Насторожённо глянул из-под спутанных волос на двух ребят, выходящих от баушки Лукерьи, он вошёл в дом.
— Что надо? — не глядя на гостя спросила Лукерья.
— Возьмёшь вот это. — Лех выложил на стол маленький мешочек из тёмной ткани. — Будешь подсыпать в еду киношникам. Сделаешь всё, как надо, тебя не тронут.
Он оглянулся по сторонам. Не видно ли кого.
— Давай. — шепнула Наташа.
Лён окутался голубым сиянием и превратился в собственную тень.
— Ты меня видишь? — раздался слабый голос словно из ваты.
— Вижу! Ты похож на привидение!
— Ты тоже!
Она открыла левый глаз. Вот теперь они видели друг друга прекрасно. Серый мир вокруг — это иллюзорный мир демона. Он, как и раньше, играет в прятки, при-нимает чужие личины. Необходимо выяснить, в чью шкуру нарядился он на этот раз. Пасечника или болотной ведьмы?
Ребята стояли на дороге, ведущей к дому Леха. Наверняка он замешан в деле. Недаром же баушка Лукерья так перепугалась.
— Сейчас я посмотрю, как выглядит дом Леха по-настоящему. — пробормотал Лён, закрывая левый глаз. — а то я видел его только в иллюзии.
Ребята обошли мёртвую рощицу орешника и замерли от удивления.
Дом Леха походил на остров в зелёных травяных волнах, в цветущем буйстве летних красок. А сам зелёный луг словно вырастал вместе со своим столбом сол-нечного света, с птицами и пчёлами, с кусочком голубого неба из грязно-серой пепельной равнины, окружённой болотом и раскоряченным вечно мёртвым лесом. Вот так теперь видел Лён иллюзорный демонский мир правым глазом. Вот так его видела теперь Наташа обоими глазами.
Они сделали лишь шаг и попали из пепелища в лето. Трава пахла так сладко, а птицы пели так чудесно! А прямо перед домом стояла газель и суетились люди. Они узнали всех. Это были киношники. Димка раскручивал какие-то провода. Виолетта бегала с вешалкой. Динара сидела в кресле и пилочкой поправляла ног-ти.
Всё было совершенно обычно, если не смотреть за пределы этого зелёного островка. Но, кроме их двоих, никто не замечал, что что-то ненормально. Стараясь делать вид, что всё в порядке, они обошли дом, отыскивая какие-нибудь стран-ности.
Вчера Антонина и Марианна за вечерним чаем обсуждали съёмки будущего дня. Эта модель оказалась вовсе не спесивой, как поначалу они все думали. Прос-то некоммуникабельный человек. Но в душевной обстановке семёновского дома она раскрепостилась и помягчела.
На утро намечено доснимать эпизод в доме. Антонина настояла. Она сумела доказать Кондакову, что в фильме должны присутствовать лирические сцены. Что-то должно тянуть Анастасию к фермеру. Если они будут только бегать по бо-лотам с мертвецами, то это будет ещё один "От заката до рассвета". Кондаков решил посмотреть, что выйдет. И теперь внутри снимали встречу Анастасии и фермера Сергея в несколько ином ключе.